Джейсон глубоко вздохнул.
– Просто дай словам течь на вдохе, – тихо сказал я. – Не толкай их.
– Джим хооооочет тттууууусоваться со ммммнооооой.
– Боже мой, – воскликнул Линда. – Так здорово получилось, милый!
Я просиял.
– Отличная работа, чувак.
Джейсон отмахнулся от похвалы. Он добился огромных успехов, но ему этого было недостаточно. Он схватил айпад и набрал: «Говорит, что иногда мы можем играть в баскетбол».
– Если они назначат ему нового врача. – пояснил я Линде. – Или даже если оставят мне.
– Вы правда согласны? – Глаза Линды наполнились слезами, когда она села рядом с сыном.
– Не вопрос, – ответил я, послав улыбку Джейсону. – Он отличный парень.
– Спасибо, – сказала Линда. – Я знаю, но приятно слышать это от кого-то еще. Нам обоим. – Затем ее глаза расширились. – Подождите… Завтра ведь тот день, верно?
Я кивнул, мое сердце забилось чаще.
– Да. – Я посмотрел на Джейсона. – Возможно, нам придется отменить встречу на этой неделе, приятель.
Джейсон закатил глаза с ухмылкой и постучал по своему айпаду: Из-за твоей ДЕВУШКИ???
– Взгляните, – сказал я, поворачивая экран к Линде. – Я не учил его ехидничать.
Линда посмотрела на сына, но Джейсон выглядел очень гордым собой. Он любил, когда я его подкалывал. Это заставляло его чувствовать себя взрослым.
– Вы дадите нам знать, как все прошло? – попросила Линда.
«Отлично. Все должно пройти отлично».
– Да.
Я закончил сеанс с Джейсоном, работая с ним над дыханием и расслаблением. Как и у меня, заикание Джейсона было психологическим, в результате жестокого обращения его отца. Линда сбежала от мужа два года назад, но травма Джейсона осталась. Он боролся с удлинением гласных звуков и блокированием согласных. Ему предстоял долгий путь, но я знал, что он справится.
На стоянке я обнял мальчишку и взъерошил ему волосы.
– Пожелай мне удачи, ладно. Я нервничаю.
«Уточнение: напуган до чертиков».
– Нннадеюсь, она поооооправится, – сказал он.
– Спасибо, Джейс. Я тоже на это надеюсь.
Линда помахала мне, и они уехали. Я поспешил к своему грузовику и включил обогрев, а затем поехал в санаторий «Голубой хребет».
* * *
– Привет, Джим, – окликнула Мелани из-за стойки регистрации.
Некоторое время назад она сменила Джулс, когда мистера Уэбба обнаружили аж у контрольно-пропускного пункта. Джулс как раз отлучилась на незаконный перекур.
– Привет, Мел.
Я отметился на доске посетителей. Если бы я пролистал страницы, мое имя стояло бы на каждой из них. За последние пятьсот сорок семь дней.
Восемнадцать месяцев.
Тея была в тюрьме восемнадцать месяцев. Завтра утром доктор Милтон и доктор Чен снова попытаются ее освободить.
Они выяснили, что не так с «Хазарином» – фермент вызывал образование тромбов, что приводило к инсульту. Новый препарат – «Лапарин» – тестировался месяцами и считался безопасным, но на этот раз перед Теей не было ни одного испытуемого. Она войдет в первую группу, чтобы испытать все на себе.
Поскольку у меня была доверенность на ее решения о медицинском обслуживании, я и решал, будет ли она принимать новый препарат или нет.
– Да, – сразу сказал я доктору Чен, удивляясь, как можно одновременно почувствовать невероятный восторг и душераздирающий страх. – Да, дайте ей шанс. Это то, чего она хотела.
Снова начались МРТ-исследования. Доктор Милтон прилетел из Сиднея и был готов снова выполнить свою процедуру, связав новое лекарство и стволовые клетки. Возвести новый мост между Теей и ее воспоминаниями.
Я дрожал от ужаса, но Тея была готова.
«Она достаточно страдала».
Алонзо стоял у двери комнаты отдыха, беседуя с Анной и Ритой.
– Привет, – сказал я, обращаясь к людям, которых любил больше всего и кого сделал своей семьей.
– Как ты? – спросил Алонзо. – Еще один день остался. Господи, я слишком стар для подобных переживаний.
Рита обняла меня.
– Все сработает, и эффект останется, – сказала она. – Я это чувствую.
Я не позволял себе надеяться, как она, вслух. Если бы я выпустил свою надежду в мир, она могла бы разбиться и вернуться изуродованной и истекающей кровью. Я держал ее в себе, в безопасности.
Анна поджала губы.
– Давай останемся профессионалами, – попросила она, а затем разгладила форму, которую не нужно было разглаживать. – Хотя, если честно, я очень взволнована.
– Ага, посмотрите на нее, – сказал Алонзо, подмигивая мне, – сходит с ума от волнения.
– Тише. – Анна повернулась ко мне. – Когда ожидается прибытие госпожи Делии и ее мужа?
– Через несколько дней – сказал я. – Я хотел провести время наедине с Теей после процедуры, что бы ни случилось.
– Хорошая мысль, – одобрила Рита. – Когда Тея завтра утром откроет глаза, первым она должна увидеть тебя.
Моя грудь сжалась.
– Черт возьми, Рита.
– Я знаю, – отмахнулась она, – но я так счастлива. За вас обоих.
– Что бы ни случилось, – поддержал Алонзо, – мы здесь, с тобой. И с ней.
– Господи, и ты туда же? – со смехом сказал я, задыхаясь от слез.
Алонзо с трудом моргнул, рассмеялся и ударил меня по спине.
– Боже, хватит с нас. Иди к своей девушке.
Тея стояла за мольбертом, в наушниках, джинсы и ярко-желтый топ заляпаны краской, несмотря на закрывающий их халат. Бедра покачивались из стороны в сторону, она напевала, воссоздавая вид на Нью-Йорк из высокого окна; огни разбросаны по темному городскому пейзажу, как звезды.
Вид из нашего гостиничного номера в отеле «Артхаус».
Я подошел ближе, чтобы Тея заметила меня боковым зрением.
– Джимми… – Она успела улыбнуться и вытащить наушники из ушей, прежде чем ее накрыл приступ. Я остановился, пока тот не прошел, затем она обняла меня.
– Ты здесь, – сказала она мне в шею. – Сколько уже прошло?
– Полтора года, – сказал я.
Сценарий немного изменился. В ее тюрьме произошли небольшие улучшения. Как и прежде, Тея помнила, что произошел несчастный случай, но теперь смерть ее родителей была связана с этим событием. Она знала, что они ушли, и никогда не спрашивала, когда они придут. Она знала, что ее сестра живет далеко и иногда приезжает. Она вспомнила Риту. Она перестала говорить, что она египтолог или этимолог. И не испугалась и не смутилась из-за татуировки на руке. Рита сказала мне, что это каким-то образом удержало Тею от внезапного горя. Этот образ принес ей облегчение. После этого я спрятал свою от Теи, чтобы она не растерялась и не потеряла покой.
