– Двадцать два пятьдесят, – сказал таксист.
Я зарылась в свой рюкзак.
– У меня есть деньги.
– Я заплачу, – возразил Джимми.
Внезапно я оказалась на тротуаре, и он снова потянулся к моей руке.
– О боже, – прошептала я.
– Что такое? Черт, еще один?
Я глубоко вздохнула.
– Джимми, я…
У меня зазвонил телефон, и я поспешила вытащить его из сумки, чтобы мне не пришлось смотреть на полное муки лицо Джима.
Это была Делия.
– Что значит, ты остаешься еще на один день? – закричала она. – Ты не можешь оставаться в Нью-Йорке, если бросила принимать лекарство. Доктор Чен сказала, что пациенты Милтона, которые прекратили его принимать, начали регрессировать почти сразу.
Я смотрела на город, моя рука дрожала.
– Боже, Тея, прости, – сказала Делия. – Мне очень жаль. Я не хочу пугать тебя. Я не могу представить, как это тяжело для тебя…
Брови Джимми поднялись, он побледнел.
– Что она говорит?
– Что еще сказала доктор Чен? – сумела выдавить я в телефон.
– Что тебе нужно немедленно вернуться. – Теперь голос Делии был мягким. – Или пойти в больницу.
– Ни за что, – отрезала я.
– Ты должна находиться в безопасной, контролируемой среде, поскольку «Хазарин» покидает твой организм. Внешние стимулы могут быть слишком сильными. Тебе нужны тишина и спокойствие, а не семичасовое путешествие на автомобиле с этим человеком.
– Мне просто нужно немного больше времени.
Я моргнула.
– …тогда дайте нам знать, где вы находитесь, и мы можем прийти и забрать вас. Тея? Ты там?
Я пропустила то, что она сказала.
«Нет, это телефон. Не я. Он не работает. Он ломается и скоро не будет работать вообще».
Приглушенные рыдания вырвались из моего горла. Джимми вынул телефон из моей дрожащей руки и обхватил меня свободной.
– Это Джим, – сказал он. – Что происходит?
Я уткнулась лицом в его грудь, пока он разговаривал с Делией. Я услышала, как он спросил, нужно ли мне в больницу, а в следующую секунду я уже сидела с ним на скамейке возле городских офисов.
– Мы возвращаемся в отель, – сказал он. – С тобой все будет в порядке, если вокруг тихо и спокойно. Они придут нам на помощь.
– Нет, – заплакала я. – Нам нужно пожениться…
– Мы не можем, – сказал Джимми ломким голосом. – Не так. Пришло время вернуться. Или идем в больницу.
– Нет, – отрезала я. – Никаких больниц. Я буду кричать и никогда не остановлюсь, если мне придется провести последние часы или минуты своей нормальной жизни в больнице.
– Если с тобой что-нибудь случится, я никогда себя не прощу.
Я покачала головой.
– Боже, я такая дура. Почему я выбросила таблетки? Почему? Надо было сначала за тебя выйти. Мне следовало…
– Нет, – сказал он, задыхаясь от слез. – Ты не дура. Ты храбрее всех, кого я когда-либо встречал. Ты правильно сделала.
– Это неправильно. – Я схватила его за куртку. – Все происходит так быстро. Почему это должно происходить так быстро?
Ужас начал охватывать меня. Я пыталась выровнять дыхание, когда Джимми начал петь. Низкий и дрожащий, его голос звучал рядом с моим ухом: «Я последую за тобой во тьму», – пока я цеплялась за него.
Я сконцентрировалась на его голосе, а Джим осторожно поднял меня на ноги, повел на улицу, и мы сели в другое такси. Он пел все время, его голос привязывал меня к настоящему, и я цеплялась за него как утопающая.
Оказавшись в нашем гостиничном номере, Джимми помог мне снять обувь и забраться под одеяло. Он опустил шторы на окнах, а затем лег рядом со мной. Я свернулась рядом с ним, а он гладил мои волосы. Его лицо было таким невероятно красивым, таким полным любви и заботы, и мое сердце разбилось при мысли, что однажды, когда он посмотрит на меня так, я не смогу понять почему.
«Ты сможешь. В глубине души ты вспомнишь его любовь к тебе».
– Я люблю тебя, – сказала я ему, слезы текли у меня по носу и увлажняли подушку. – Я так сильно тебя люблю.
– Я тоже тебя люблю, – произнес он, и его глаза сияли.
– Тебе не хватит времени, чтобы продолжать любить меня. Всего пять минут.
– Это все, что мне нужно. Это все, что мне когда-либо было нужно.
Он держал меня, пока не пришел сон. Я боролась с ним так долго, как могла, боясь, что проснусь в тюрьме. Но истощение победило, и когда я снова открыла глаза, то знала, где я. Знала когда. Вот. Я все еще была здесь. Темная, тихая комната, казалось, держала амнезию в страхе, но я чувствовала невидимое пространство, бесконечное и одновременно клаустрофобное, что подбиралось ко мне. Душило меня пустотой.
Джимми спал на спине, одна рука закрывала глаза, уголки рта опущены. Я хотела разбудить его, поцеловать и поговорить с ним. Рассказать ему все. На одну ночь окунуться в жизнь слов и мыслей. Но я угасала.
Я слезла с кровати и подошла к столу у окна. Был поздний вечер, но опущенные портьеры не пропускали свет. Я нажала на настольную лампу и посмотрела на Джимми. Он спал.
Я взяла ручку и бумагу из канцелярских принадлежностей отеля и начала писать. Трижды я уходила и возвращалась, обнаруживая свою ручку в воздухе или рисуя ошибочную линию на бумаге. Я как можно лучше сфокусировалась и, когда закончила, сложила страницу пополам, и пошла обратно через всю комнату к стене, где стоял футляр для гитары Джимми.
Я опустилась на колени и…
«Почему я на полу перед гитарой Джимми?»
В моей руке была сложенная пополам бумага.
Воспоминание вернулось ко мне, и я схватилась за сознание всем своим существом.
«Останься. Пожалуйста, останься».
Спокойно, осторожно я положила футляр для гитары на пол и открыла маленькие защелки. Я положила записку на теплое бледное дерево его гитары, закрыла футляр и поставила обратно к стене.
Джимми перевернулся на бок, когда я скользнула обратно в кровать. Я лежала лицом к лицу с ним. Мой красивый мужчина. Такой мирный во сне.
Мои глаза уже закрылись. Мои мысли рассыпались, и я почему-то знала, что они не вернутся. «Я не вернусь. Не целиком. Не такой, какой была».
– Я люблю тебя, Джимми, – прошептала я.
Наклонилась и мягко поцеловала его на прощание.
Глава 37
Джим
Стук в дверь около пяти утра. Я открыл и увидел толпу людей: охранника отеля, двух медсестер, доктора Чен и Риту Сото.
Чен немедленно пошла к Тее, которая все еще спала. Рита обняла меня, и я ответил, радуясь ее появлению больше, чем считал возможным.
