Я слышу помехи рации и голос другого человека.
– Это Хэнк. У нас чрезвычайная ситуация. Я держу его, но звони 911.
Все больше тихих голосов, а затем в комнату возвращается человек в черном – Джим. Его силуэт заполняет дверной проем, руки все еще сжаты в кулаки. Постепенно они расслабляются, и его дыхание замедляется.
– Т-т-ты в порядке? – тихо спрашивает он. Его низкий и грубый голос пробивается через заикание.
Я киваю, да. Потом качаю головой – нет. Боже, тишина в моем разуме такая бескрайняя и глубокая. Как пустыня. Я не знаю, в порядке ли я. Не знаю, должна ли я бояться Джима.
«Он спас тебя».
Он спас меня, но я его не знаю. Может, он такой же плохой. Может, он пришел за своей очередью.
Но где-то в глубине души я знаю, что это неправда.
Я не хочу, чтобы он уходил.
Из меня вырываются рыдания, и я зарываюсь лицом в колени.
– Тея… – Голос Джима ломается.
Он знает мое имя.
Он знает меня.
Я смотрю сквозь пряди волос и пелену слез. Джим делает шаг ближе, но не более.
Я тяну к нему свои дрожащие руки. Я не знаю почему. Я нуждаюсь в нем. Мне нужен кто-то, чтобы я не чувствовала себя одинокой. Джим садится на кровать. Берет меня к себе на руки. Я лезу в его объятия. Он пахнет чистотой. Теплом. Твердый и мягкий. Твердая кожа и мягкая рубашка. Жесткие мускулы груди под моей щекой и мягкая рука, которая гладит мои волосы. Так легко почувствовать разницу между ним и Бреттом; каждое намерение читается в его прикосновениях. Этот человек никогда не сделает мне больно.
Джим крепко обнимает меня, пока я дрожу в его руках. И тогда он начинает петь. Его низкий и грубый голос завораживающе грохочет у меня под ухом. Мне становится настолько легче, что я вкладываю руку в его ладонь. Большую. Сильную. С царапинами на костяшках пальцев. Красную и опухшую. Потому что он боролся за меня. Спас меня.
Другие фигуры заполняют дверь, другие люди о чем-то разговаривают, но Джим продолжает мне петь. Его голос побеждает тишину в моем сознании. Мои глаза закрыты. Я так устала. Теперь можно спокойно спать, потому что Джим идет со мной.
Он последует за мной во тьму.
Глава 15
Джим
Рыдания Теи стихли. Ее грудь, прижатая к моей, спокойно и размеренно поднималась и опускалась. Наконец она уснула. Осторожно – неохотно – я положил ее на подушку и накрыл тонким одеялом, затем сел на пол, прислонившись спиной к кровати. Я больше не мог ее держать, но ни одна сила в мире не заставит меня покинуть ее комнату.
Сотрудники видели, что случилось. Все смотрели, как я держал Тею и пел ей. Они знали, что без боя я никуда не пойду, а произошло уже достаточно насилия для одной ночи.
Они оставили меня в покое и отвели резидентов обратно в постели. Я сидел, согнув ноги, положив руки на колени. В любой момент я готов был вновь ринуться в бой. Когда в санатории стало тихо, я закрыл глаза, дрейфуя на грани сна. Затем кто-то мягко меня встряхнул.
Это было воскресное утро. Размытый свет рассвета проникал в окно.
– Джим?
Я поднял голову и поморщился от боли в шее. Рита присела рядом со мной, ее лицо переполняли благодарность и вина. Рядом с дверью стояла еще одна медсестра с пакетом шприцев и синим пластиковым ящиком в руке.
– Джим, можешь идти, – прошептала Рита, смаргивая слезы. – Полиция все еще здесь, ждет заявления. Мы с Сарой должны отключить Тею.
– Зачем? – хрипло спросил я.
– Нужно выяснить, что произошло. Бретт сказал, что никогда…
Я зажмурился и потряс головой.
– Не надо.
– Нам нужно ее осмотреть, – тихо сказала Рита. – Тея не может сказать нам, врет он или нет. Не словами.
Мой взгляд переместился на пластиковую коробку в руках другой медсестры. Комплект на случай изнасилования. Мой живот сжался, и желчь подступила к горлу.
Вдох. Выдох.
Я поднялся с пола и впервые осмотрел комнату Теи. Двуспальная кровать, небольшой письменный стол с ручками и бумагой. Разрушенный комод с расколотыми деревянными ящиками. Мои плечи заныли при воспоминании, как я в черной дымке ярости оторвал Бретта от Теи.
Если не считать комода, комната была такой же, как и у большинства других пациентов, только на стенах везде висели бумаги. Напоминания и заметки.
Ванная комната здесь.
Это шкаф.
Два года в санатории, а Тея все еще не ориентировалась в собственной комнате.
Я бросил последний взгляд на кровать. Тея мирно спала, но они сделают ей укол, чтобы глубже погрузить в бессознательное и она не проснулась во время необходимой проверки.
«И Тея не может сказать, согласна она или нет».
– Спасибо за заботу о ней, – поблагодарила Рита. – Ты был прав. Я так виновата. Надо было тебя послушать.
– Хотел бы я ошибиться.
Я заставил себя покинуть Тею и вышел в коридор. Алонзо и Анна о чем-то тихо разговаривали. Они замолчали, когда увидели меня.
– Мой чертов телефон отрубился, – пояснил Алонзо. – Я поздно увидел твое сообщение. Слишком поздно.
– Слишком поздно, верно, – подхватила Анна. – Готовьте свои резюме, дорогие мои. Когда Делия Хьюз узнает об этом…
– Где Бретт? – Я выплюнул имя сквозь стиснутые зубы.
– За решеткой, – ответил Алонзо. – Он был в ее комнате, без штанов. Даже без твоего заявления ясно, что произошло.
– Иди, Джим, – сказала Анна. – Полиция ждет внизу.
В фойе двое офицеров в форме опрашивали Джулс за стойкой регистрации.
– Ну отпускал он грубые шуточки, – говорила она. – Но Бретт был такой веселый. И хороший. Я никогда…
– Грубые шутки вообще, – уточнил офицер. – Или шутки с конкретными намеками на резидентов?
– И то и другое. Он много шутил… – Джулс сглотнула и попробовала снова. – Никогда бы про него не подумала. Никогда.
Я стиснул кулаки. Он шутил о Тее. Как трогает ее…
– Джим Уилан? – окликнул один из офицеров. – Нам нужно заявление.
Я рассказал им все, что видел и слышал до того, как вынес дверь. Получилось немного. Единственная причина, по которой я вообще что-то услышал, заключалась в том, что я на мгновение окаменел от ярости при виде заплаканного испуганного лица Теи и того, как ублюдок сжимает член в руке.
– Он сказал, что она все равно ничего не в‑в-вспомнит. – Красная дымка гнева пробудила заикание, но полицейские не заметили.
Вошла Рита с результатами экспертизы.
– Отрицательно – провозгласила она, и я с облегчением закрыл глаза. – Кажется, Бретт сказал правду о характере своих нападений. Хорошие новости, если это можно так назвать.
