– Где доктор Пул? – спросила Делия, скрестив руки на груди и сжимая пальцами рукава пиджака. – Или доктор Стивенс? Я сказала вам, я хочу встретиться с обоими в понедельник утром.
– Доктор Стивенс до завтра на конференции в Майами, – ответила Анна. – Доктор Пул недоступен. Но мы организуем…
– Прячется, вы хотите сказать, – уточнила Делия. – Какой позор.
– Рита, я хочу, чтобы медсестра не отходила от мисс Хьюз в течение следующих двадцати четырех часов, – велела Анна. – Алонзо, какова ситуация в комнате отдыха?
– Хоакин убирается. Все остальные резиденты в безопасности.
Дверь комнаты открылась, и вышел Хоакин с ведром и полиэтиленовым пакетом, наполненным кровавыми останками мертвой змеи. Я вызвался сделать уборку, но Делия не хотела терять меня из виду.
– Все хорошо, босс, – сказал он, с сочувствием посмотрел на меня и покатил ведро со шваброй по коридору.
– Как же змея попала в наши стены, мистер Уотерс? – спросила Анна.
– Через дыру в наружной стене, которую давным-давно следовало залатать, – ответил Алонзо. – Я беру на себя полную ответственность.
Я резко повернул к нему голову. Алонзо десять раз вызывал техобслуживание, чтобы починить дыру, но никто не появился. Я открыл рот, но он пристально посмотрел на меня и покачал головой.
– Понятно, – сказала Анна.
– Вам понятно? – огрызнулась Делия. – Смертоносная гремучая змея проникла в это учреждение, и моя сестра – под вашей опекой – пыталась покончить с собой.
Я вздрогнул от ее слов.
«Как Клеопатра. Она сунула руку в корзину со змеями, потому что была так чертовски одинока…»
– Учитывая свидетельства очевидцев, – медленно произнесла Анна, – я не уверена, что это точная оценка поведения мисс Хьюз.
– Нет, она просто обожает животных, – саркастично подхватила Делия. – Тея просто пыталась погладить смертоносную змею. И вы забыли – я тоже очевидец. Я видела, что она сделала.
– Мисс Хьюз…
– У Теи все было хорошо, пока не появился он. – Она дернула подбородком в мою сторону.
– Джим спас ей жизнь, – тихо сказала Рита.
– В первую очередь Джим поставил под угрозу ее жизнь, – огрызнулась Делия. – Тея была совершенно счастлива. Но он решил изменить план лечения без согласия ее врача или консультации, и вот результат.
Она была права, но что-то по-прежнему не давало мне покоя. Несколько дней назад Тея была счастлива, рисовала свой шедевр. И лишь недавно началось ухудшение.
«Все еще пытаешься играть в доктора? – усмехнулась Дорис. – Вот ты дубина».
Анна сложила руки перед собой.
– Мисс Хьюз, могу вас заверить…
– Вы ни в чем не можете меня заверить, – перебила Делия. – Доктор Стивенс исчез. Неквалифицированные сотрудники решают, что лучше для Теи. И внутри комнаты отдыха была ядовитая змея.
Она смерила нас холодным взглядом, затем раздраженно вздохнула и снова посмотрела на часы.
– Мне пора идти. У меня есть собственная жизнь, которая требует внимания. Я вернусь в понедельник на встречу с доктором Пулом и доктором Стивенсом. – Она пристально посмотрела на Анну. – Найдите их. А пока я не желаю, чтобы этот мужчина, – она ткнула в меня пальцем, – ошивался рядом с моей сестрой. Я хочу, чтобы он ушел. Сейчас же.
– Мисс Хьюз, – сказала Анна. – У нас нет полной картины происходящего. Доктору Стивенсу нужно выслушать всю историю и самому осмотреть Тею, прежде чем мы начнем произвольно увольнять сотрудников.
Делия широко раскрыла глаза.
– Произвольно?
– Однако, учитывая серьезность ситуации и тот факт, что мистер Уилан и медсестра Сото действовали без разрешения… – Она бросила суровый взгляд сначала на меня, затем на Риту. – Я считаю, что уместно отстранить мистера Уилана от обязанностей на три дня. К сожалению, я просто не могу позволить себе те же меры в отношении медсестры Сото.
– Конечно, нет, – фыркнула Делия. – Это место и так едва функционирует. – Она повесила сумочку на плечо. – Я вернусь в понедельник, на встречу. Если кто-либо из докторов не явится, я заберу свою сестру – и ее деньги – и найду другое учреждение, где заботятся о своих пациентах.
Когда она ушла, Анна бросила пристальный взгляд на всех нас троих.
– Стена заделана, мистер Уотерс?
– Да, мэм, – кивнул Алонзо.
– А мисс Хьюз стабильна?
– Да, – сказала Рита.
– Мы будем держать ее под круглосуточным наблюдением, – постановила Анна. – Если завтра утром ее состояние не улучшится, то увеличим срок до сорока восьми часов. Надеюсь, никаких дальнейших мер принимать не придется. – Она повернулась ко мне. – Ваше трехдневное наказание начинается сейчас, мистер Уилан. Будьте готовы явиться на встречу с директором и доктором Стивенсом в понедельник. Я подозреваю, что они захотят вас увидеть.
Я кивнул. В прошлом угроза выступать перед людьми заставила бы меня похолодеть. Теперь же все мои мысли занимала Тея. Она была так счастлива рисовать, а потом все пошло к черту.
– Джим? – окликнул Алонзо, вложив в мое имя груз разочарования.
– Иду.
Когда я шел в комнату отдыха сотрудников, чтобы переодеться, меня догнала Рита.
– Прости, Джим, – сказала она. – Это все неправильно.
– Ты завтра работаешь?
– Да. Они не могут лишиться ни одной медсестры, иначе меня тоже отправили бы домой.
– Ты напишешь мне, как она? Пожалуйста?
– Конечно.
Я вышел из «Голубого хребта», чувствуя, что предаю Тею. Нарушаю обещание. Я должен был бороться за нее, но что я мог сделать? Если бы я отказался уйти, они бы подумали, что я псих, и вызвали полицию.
«Ты не защищал ее, – усмехнулась Дорис. – Ты с ней облажался. Иди домой, большой придурок, и оставь свою сломанную девушку профессионалам».
Вероятно, это было правдой – я причинил ей боль, когда пытался помочь, но чувство неправильности происходящего становилось все сильнее и сильнее по мере того, как мотоцикл увозил меня прочь от санатория.
Дома я сидел на диване в темноте и ломал голову над тем, что же пошло не так. Тея казалась такой счастливой, танцевала под музыку, и ее картина была идеальной, пока…
Черные полосы по синему небу. Черные пятна против совершенства Эмпайр-стейт-билдинг. Черные траурные полосы. Что-то потеряно. Что-то разрушено.
Я положил гитару на колени и запел «Black» за авторством «Pearl Jam’s».
Все картины омыты черным…
Я пел и играл, не заботясь о том, слышат ли соседи. Я скорее бил по струнам, чем их перебирал. Мой голос становился все громче, пока слова не завибрировали в костях.
