– Эй, да все нормально, чувак, – отмахнулся Бретт. – Я как раз рассказывал ей, что вчера случилось. – Он повернулся к Джулс. – Ты не шути.
Она посмотрела на него и расхохоталась.
Он полный говнюк. Они оба.
Вдох. Выдох.
– Наслаждайся тремя неделями ночных смен, – пожелал я ему, проходя мимо.
Бретт лениво улыбнулся.
– О, уверен, я найду способ их скрасить.
* * *
Тея стояла в своем углу, напевая про себя. Мои наушники в ее ушах, мой телефон в ее кармане. Она пританцовывала и рисовала.
– Я никогда не видела ее такой счастливой, – сказала Рита. – Эти последние несколько дней будто свет у нее внутри включили. И он не отключается даже при перезагрузке. Как будто…
– Она знает, – подсказал я.
Глаза Риты наполнились слезами.
– Боже, может быть, она знает. Я вспоминаю все случаи, когда была занята и перегружена работой… Делия сказала, что ей нравится «Офис», поэтому я на несколько часов сажала Тею перед телевизором, а ведь она могла…
– Теперь она счастлива, – перебил я. – Вот что имеет значение.
– Да, я согласна. И все благодаря тебе. – Она покачала головой. – Боже, посмотри на эту картину.
Грубые обелиски теперь стали высокими небоскребами Нью-Йорка с Эмпайр-стейт-билдинг спереди и по центру. Вынужденная перспектива, как будто зритель смотрит на Манхэттен под большим углом, из-за чего здания вырастают из сетки улиц, словно букет. Желтые такси и машины, как детские игрушки, усеивали бульвары. Пышные пятна зелени представляли собой Центральный парк. Небо было чистым, голубым, а сверкающее солнце превращало металлические небоскребы в совершенные серебряные и медные стержни.
«Это был шедевр, как и предсказывала Делия».
– Что, черт возьми, происходит?
Мы с Ритой обернулись. Как будто мои мысли ее вызвали, Делия Хьюз в своем темно-синем костюме прошла через комнату отдыха, не сводя глаз с сестры, которая все еще растворялась в работе и музыке. На мгновение темные, жесткие глаза Делии смягчились. Я почти видел, как она вспоминает сестру до аварии. Может быть, Тея вот так же рисовала дома, когда их родители были живы и здоровы.
– Она всегда хотела поехать в Нью-Йорк, – тихо и печально пробормотала Делия.
Затем выражение ее лица снова стало каменным, и она обернулась к нам с Ритой.
– Чья это была затея? Не доктора Стивенса, я полагаю.
Я открыл рот, но Рита вмешалась.
– Моя, – сказала она. – Я почувствовала, что двух лет достаточно, чтобы Тея обжилась в «Голубом хребте», и пришло время возобновить деятельность, которой она наслаждалась до аварии.
Алонзо ворвался в комнату отдыха, затем остановился, увидев Делию. Он разгладил переднюю часть своей белой униформы и присоединился к нам.
– Мисс Хьюз, – медленно сказал он.
– Почему меня не уведомили об этом? – Делия взмахнула рукой в направлении Теи.
– Это немедицинская помощь, – пояснил Алонзо. – Мы уполномочены…
– А если у нее случился приступ? Они же медицинские по природе, не так ли?
– Да, но…
– Но вы чувствуете, что вполне приемлемо своей немедицинской помощью спровоцировать у моей сестры медицинский приступ, и что дальше? Вы думали, что будет дальше?
– У нее не было приступа, мисс Хьюз, – сказала Рита. – Ни разу за несколько дней.
– Пока нет.
– Ей же нравится. Я никогда еще не видела ее такой живой.
– И она рисует шедевр, не меньше, – добавила Делия. – Я же сказала, я не хочу, чтобы СМИ устраивали цирк из жизни Теи. Не хочу, чтобы весь мир наблюдал за красивой молодой девушкой с повреждением мозга, как за экспонатом на выставке.
– Поверьте, о ее живописи не просочится ни слова, – сказала Рита. – Это предусматривается правилами, о неразглашении медицинской тайны медперсоналом. Любой, кто вытащит ее работу за пределы этого учреждения, будет уволен или даже пойдет под суд. Я гарантирую, наш персонал это понимает.
Делия минуту смотрела на Риту, о чем-то размышляя. Затем обернулась ко мне.
– А вы? Вы понимаете?
Я кивнул, выдерживая ее взгляд.
– Да.
– Какое вы к этому имеете отношение?
– Джим каждый день работает с Теей, – осторожно сказала Рита. – Мы все вовлечены в уход за ней. Разрешите Тее рисовать, это делает ее такой счастливой.
– Она не может быть счастлива, – отрезала Делия. – Она не может вспомнить, каково это – быть счастливой.
– Делия, – мягко сказала Рита. – Посмотрите на нее.
Та последовала совету, и ее взгляд смягчился.
– Что ж, – сказала она через минуту. – Посмотрим. Мне бы хотелось, чтобы доктор Стивенс узнал об этом. И, похоже, я буду регулярно навещать вас ближайшие несколько дней, чтобы присмотреть за Теей. Если у нее случится хоть малейший откат…
– Делия, – позвала Тея, отвлекаясь от работы. Едва наушники покинули ее уши, как она застыла, судорога свела тело. Первый приступ за все эти дни. Я посмотрел вслед Делии, когда она присоединилась к сестре.
«Единственное, что вызывает у Теи приступы, – это ты».
– Тебе не нужно было меня прикрывать, – сказал я Рите.
– Думаю, нужно, – возразила Рита. – Делия не хочет, чтобы мужчины оказывали внимание ее сестре. В любом случае я поддерживаю это. – Она указала на Тею, которая теперь оживленно обсуждала свою картину. – Я не лукавила. За все годы, что работаю с Теей, я никогда не видела ее такой счастливой.
Я принял эту победу – и свою метлу – и вернулся к работе. Я подмел коридоры и фойе, радуясь тому, что Джулс ушла на очередной перекур. Я направился в столовую, где обнаружил Делию Хьюз, сидящую в одиночестве за столом у окна, с чашкой кофе. Ее взгляд блуждал по лесу за пределами санатория.
Она услышала мои шаги и обернулась.
– Я знаю, это ты достал моей сестре краски. Я вижу, как ты смотришь на нее.
Не было никакого смысла отступать или бежать, как трус. Я пересек комнату и сел за соседний стол, положив метлу на колени.
– Это была моя идея, – сказал я. – Рита прикрыла меня, потому что я знаю, как это выглядит.
– Правда?
– Я просто хочу, чтобы Тея была счастлива. Все. Ничего больше.
– Я же говорила, она не может вспомнить, что такое счастье.
– Может быть, она может.
Делия мотнула головой.
– Ты не доктор.
– Нет, – сказал я сквозь стиснутые зубы. – Но я видел ее цепочки слов.
– Доктор Стивенс говорит, там не о чем беспокоиться.
