Закончив подготовку, я бросил взгляд на Алонзо, который стоял у поста медсестры. Сегодня мы Делию не ждали, но он дежурил там, чтобы в случае чего вмешаться. Доверие, которое Алонзо мне выказал, невероятно грело душу. Если все пойдет наперекосяк, то не только навредит Тее, но и уничтожит меня.
Алонзо глянул куда-то в коридор, а затем снова посмотрел на меня.
– Она идет.
Рита привела Тею, и я присоединился к ним у двери.
– Привет, мисс Хьюз.
Тея посмотрела на мой бейдж.
– Привет … Джим?
– Джимми, – поправил я. – У меня для вас кое-что есть.
Ее улыбка стала шире.
– О да? Это мой день рождения?
Мой мозг вошел в штопор.
«Правда, сегодня? Она думала, что сегодня ее день рождения? Все-таки отличала один день от другого?»
– Боже, успокойся, Джимми. Я дразнюсь. – Тея засмеялась, но улыбка вдруг исчезла с ее лица. Она увидела мои приготовления и медленно пошла к художественной мини-студии. – Это… для меня?
– Да, – сказал я. – Вам нравится?
– Нравится?
Тея повернулась ко мне и обняла меня за шею. На долю секунды время остановилось, и у меня в руках оказалась эта девушка. Теплые объятия после стольких лет одиночества. Она быстро отпустила меня, оставив шататься, и пошла к мольберту, где провела пальцами по краю холста.
– Черт возьми, Джимми, это потрясающе. Я не рисовала с… как давно?
– Два года, мисс Хьюз, – сказал я, сунув руки в карманы. – Давно пора продолжить.
Она подарила мне еще одну чудесную улыбку.
– Спасибо. Я тоже так думаю.
Пока она выдавливала краски, я бросил взгляд через плечо. Рита сияла и беззвучно изображала аплодисменты. Алонзо кивнул мне со спокойным одобрением. Как гордые родители, которых у меня никогда не было.
«Черт, не глупи».
Я сосредоточился на Тее, убедившись, что с ней все в порядке. Она уже размазала краску по палитре и принялась за работу. Никаких цепочек слов. Даже не пирамида. По крайней мере, насколько я мог сказать.
В течение двадцати минут мы с Ритой и Алонзо смотрели, как Тея рисует. Ярко-синие полосы по верхней части холста, темно-серые вдоль низа с высокими прямоугольными колоннами, поднимающимися из серого в синий. Пока только очертания. Намеки на то, что должно еще прийти. Что бы ни делала Тея, задумка была слишком большой для одного раза.
– Обелиски? – пробормотала Рита. – Они тоже египетские?
– Не знаю, – сказал я.
Рита и Алонзо отошли, чтобы поработать с другими резидентами в комнате отдыха. Я принялся наводить порядок, но выполнял работу вполруки, всегда выглядывая любые признаки беспокойства у Теи. Ничего. Она была поглощена процессом. Я сомневался, что она бы услышала, если бы разбилось окно.
И ни одной перезагрузки. Твою мать…
– Рита. – Я помахал ей. – Когда была последняя перезагрузка?
– До того, как она спустилась.
– Это сколько, больше двадцати минут назад? У нее уже должно случится три или четыре, верно? Но она…
– Рисует не останавливаясь.
Мы обменялись торжествующими взглядами. Тея рисовала еще тридцать минут подряд, а потом Рита посмотрела на часы.
– Не хочу прерывать, но я должна забрать ее обратно. – Она шагнула вперед и коснулась руки Теи. – Мисс Хьюз?
Тея замерла и моргнула.
– Сколько уже прошло?
– Два года, – ответила Рита. – Врачи работают над вашим делом.
Тея посмотрела на палитру и кисть в своей руке, халат, накинутый поверх тусклой одежды, и обратно на незаконченную картину.
– Я ее нарисовала, – сказала она. Это был не вопрос.
– Да – подтвердила Рита. – Очень красиво, и вы можете поработать над ней снова после отдыха.
Тея просияла, и ее тело расслабилось. Никакого приступа.
Я откинулся на стену, облегчение пробежало по моим венам. Счастье настолько сильное, что казалось незаконным.
«Сработало».
– Потрясающе. – Тея отложила краски и сняла халат. – Не так уж плохо, верно? Я имею в виду, для начала. Конечно, работа еще не закончена. Даже близко нет. Но я смогу вернуться?
– Конечно, – сказала Рита. – Вы проголодались? Хотите перекусить?
Тея секунду подумала.
– Ужасно.
Рита улыбнулась мне, когда вела Тею из комнаты. Через несколько минут все, что она сделала, будет стерто.
«Но Тея может вернуться завтра. Или можно поставить мольберт в ее комнате. Она не должна останавливаться…»
– Ладно, придержи коней, – посмеиваясь, сказал Алонзо. – Я знаю, куда летят твои мысли, но давай двигаться шаг за шагом.
– Она выглядела вполне счастливой, верно?
– Она выглядела очень счастливой. – Он скрестил руки, не встречаясь со мной взглядом. – Ты знаешь, что я заправляю этим заведением, пытаясь не дать ему развалиться. Потому что это важно.
Я кивнул.
– Но важно не только это. – Он похлопал меня по плечу и посмотрел прямо в глаза. – Ты отлично справился, Джим.
Меня снова охватила иллюзия отношений отца и сына, и я скрестил руки на груди, не уверенный, хочу ли это поддерживать.
– Спасибо.
Алонзо кашлянул и отвернулся.
– Кстати, о разваливании, я сто лет назад отправил парня починить дыру в кладовке. Лучше иди посмотри, что он там возится.
И поспешно вышел из комнаты отдыха, а я повернулся к картине Теи. Высокие, грубые, прямоугольные фигуры тянулись в синее небо. Я не знал, что это значит, но там не было цепочек слов, не было криков о помощи, и это делало незаконченную картину шедевром в моих глазах.
* * *
В семь утра следующего дня жара уже давала о себе знать. Я вошел в прохладные пределы санатория и увидел, как Бретт Додсон наклонился над стойкой, смеясь вместе с Джулс.
– Как тебе ночная смена? – спрашивала она.
– Скучно до чертиков, – сказал Бретт. – И еще три недели так. Алонзо ублюдок.
Я громко хлопнул дверью.
Они оба повернулись. Лицо Бретта расплылось в усмешке, как будто ему наплевать на весь мир.
– Привет, Джим. Как дела?
– Доброе утро, Джим, – поздоровалась Джули. – Что случилось? Кошка язык съела?
Бретт усмехнулся в кулак.
Страх, гнев и унижение сплелись у меня в животе, как и каждый день моей жизни, пока я был ребенком. Но я не затем одолел хамство старшеклассников, чтобы все началось здесь сначала.
– Кошка съела язык? – повторил я, переводя взгляд с Бретта на Джулс. – И это все, что вы придумали? Даже заикание не изобразили.
