То есть нужно слушать и запоминать.
Чем Сейн и занялась. В конце концов Стейвен нашел для нее новую работу До чего приятно было опять заняться привычным делом: изготавливать фальшивые документы, подслушивая чужие разговоры.
«...я слышала, как Стейвен спорил с Наставником...» — встревоженно рассказывала Халия мужу на своем языке. «Хорошо», — подумала Сейн. Хаск раздувал пламя.
«...кончатся Дейнины фрукты, всем конец!» — Пиикоу поддразнивал Дейну, пытаясь развеселить. Тви’лека негромко хихикнула и ответила на том же языке, что он сам и поедает все Дейнины фрукты.
«...ей не доверяет. — Снова Ру, в ответ жене. — Я тоже».
Сейн не отрывала глаз от Дейниного фрукта, который ела. Это могло быть важно. Кому не доверял Ру?
«Она дочь имперца, но ушла от них», — сказала Дейна. На языке каги она изъяснялась неуклюже, но понятно.
«Стейвен вбил себе в голову, что она имперка, — ответил Ру. — Он сказал, что хочет ее убить».
Это была плохая новость, но не то чтобы неожиданная. Тактика «разделяй и властвуй» была рискованной, поскольку могла вылиться в по-настоящему опасную ситуацию. Все это понимали.
Пиикоу мягко произнес:
«Мы потеряли многих. Слишком многих. Вот я, старый и больной, живу, а Нейдрин, Кейв и Садори погибли».
«Я люблю Вушанов, но нельзя воспитывать сына так> как они воспитали Садори, — так же мягко ответила Дейна. — Он с детства привык ко всему этому. Наверное, ему даже в голову не пришло, что задание можно выполнить иначе».
— Ру и Халия любили его! Они делали то, что считали правильным, и Садори тоже! — сказала Сейн, разозлившись из-за того, что Дейна могла так плохо подумать о каги, но не повышая голоса, чтобы Вушаны не услышали.
Все вытаращились на нее. И девушка слишком поздно спохватилась, что Дейна говорила не на общегале. Пиикоу обратился к тви’леке на своем родном языке, и та ответила на нем же.
Как и Сейн.
Очень тихо Дейна спросила:
— Сейн... откуда ты знаешь язык Пиикоу? Ты говорила, что знаешь только общегалактический и хаттский.
— Должно быть, нахваталась каких-то слов, — ответила девушка.
— Чадра-фэнских слов нельзя «нахвататься», — сказал Ру на языке каги.
— Ты... ты солгала мне, — сказала Дейна по-тви’лекски.
Каги ошарашенно замерли. Их лица замкнулись, став непроницаемыми, как захлопнувшиеся двери. Черные глаза Пиикоу расширились, и он потрясенно уставился на Сейн. Девушка сохраняла нейтральное выражение, даже улыбалась немного, как будто смутившись, что из-за нее поднялся такой переполох, и не совсем понимая, что происходит.
— Стейвен все время твердит, что Эйзен вряд ли действовал в одиночку, — прорычала Дейна и добавила другим тоном, в котором сквозили гнев и боль: — Но мы и подумать не могли, что это ты.
«Это всего лишь подозрение, — попыталась успокоить себя разведчица. — Ей придется убедить остальных». Но как ни пыталась она утешиться этой мыслью, в глубине души девушка понимала, что надежды тщетны. Неделю назад бояться было бы нечего. Даже если бы Дейна заметила ее реакцию, то никаких выводов бы не сделала. Остальные бы тоже не обратили внимания; Сейн-рабыня была любимицей всего лагеря. Но сейчас, после того как операция на заводе закончилась трагедией, все были злы и искали, на кого свалить вину.
Сейн была последней, кто видел Садори живым. Каги фактически приняли ее как будущую невестку, и даже Стейвен ей симпатизировал. Не доверяли они всегда Иден, а не ей, и Марана снова вспомнила, как тви’лека рискнула своей жизнью и жизнями группы, чтобы спасти беглую рабыню.
Как и Садори, Дейна пеклась о ней. А теперь Сейн разбила ей сердце.
— Я просто... похоже, языки мне легко даются, — пробормотала девушка. — Ну, знаете, как это бывает. В рабстве всегда быстро приспосабливаешься.
Дейна выбросила вперед руку и схватила Сейн за запястье, стиснув словно наручниками. Тви’лека рывком поставила намного более миниатюрную девушку на ноги.
— Стейвен! — закричала Дейна, и ее голос разнесся над тихим лагерем. — Стейвен!!!
Она направилась в главную пещеру, волоча за собой спотыкающуюся пленницу. Сейн знала минимум три способа, как высвободить руку. Она могла бы убежать и скрыться в ночи. Она изучила территорию и знала несколько мест, где можно залечь; знала, что можно есть, а чего нельзя.
Но бежать разведчица не собиралась. Она сама вляпалась по-крупному, сама и разгребет свои проблемы. Нужно выдержать разговор с «Мечтателями», убедить их, что Дейна ошибается.
Она стала испуганно всхлипывать:
— Дейна, что случилось? Что я сделала? Мне больно!
Пиикоу едва поспевал за быстро шагавшей длинноногой тви’лекой.
— Дейна, ты уверена? — спросил он. — Надо все проверить, прежде чем выдвигать ей такие обвинения!
— Пиикоу, ты сам знаешь, сколько мне понадобилось времени, чтобы научиться говорить на твоем языке. И позволь спросить: почему она солгала? Лгут те, кому есть что скрывать. И я намерена выяснить, что скрывает Сейн.
К тому времени, когда Дейна пересекла короткий проход между спальной и главной пещерами, все уже собрались.
— Дейна, что случилось? — спросил Стейвен. Рядом с ним стоял Хаск.
Сердито ощерив зубы, тви’лека швырнула Сейн на камень близ жаровни, где сидели и разговаривали Иден, Дел и Наставник.
— Ты считал предательницей Иден. Но я думаю, что это она.
— Что? Постой, — сказал Наставник, пораженно и недоверчиво вытаращив глаза.
— Мы с Пиикоу разговаривали на его языке. Она не только все поняла, но и ответила. При этом она постоянно уверяет, что знает всего два языка. А кто станет скрывать знание языков, присоединяясь к борцам за свободу?
— Тот, кто собирается подслушивать, — заключил Стейвен.
Сейн видела, как эмоции сменяют друг друга на лицах партизан: недоумение, неверие, затем подозрение. Но еще не убежденность. Пока нет.
— Ох, Сейн! — свистящий, слегка писклявый голос Пиикоу был полон страдания. — Второй взрыв.
— Что? — резко спросила Халия.
— Вы все сообщили, что вскоре после срабатывания бомбы Садори слышали второй взрыв. — Чадра-фэн повернулся к Стейвену и Иден. — Поскольку завод военный, все решили, что взорвались боеприпасы. Но причина была в другом. — Он снова вперил свои огромные глаза в Сейн. — Это сделала ты, верно? Это ты выставляла таймер. Ты сказала, что велела дроиду установить его на пять минут... но я в этом сомневаюсь. Я думаю, что второй взорвалась одна из наших бомб... выставленная с задержкой. — Он сглотнул. — Садори... он погиб напрасно.
Партизаны никому не давали шанса искупить вину. Совсем недавно их предал товарищ, оказавшийся агентом Империи. Человек, которому они доверяли.
