Шоколад в этой части Галактики был редкостью, и Сейн отказалась:
— Ой, нет, я не могу.
— Ты, наверное, новенькая, а новенькой быть не прикольно. Особенно если... ну, если тебе нужен медицинский дроид... Я Анис, — сказала девчушка. — Давай, съешь кусочек, а то мой братик все слопает, когда я вернусь домой.
Сейн застыла. Анис никогда не вернется домой.
— Лучше ты съешь кусочек за меня и расскажи, какой он замечательный, — вымученно улыбнулась она.
— Уговорила, — рассмеялась Анис и бросила кусочек в рот. — Мм... как вкусно! Ты правда не хочешь? — снова предложила она.
— За тобой наблюдать веселее, — ответила Сейн. Она приотстала, когда группа перешла в следующий цех. Продолжать этот пустой разговор с огненно-рыжей веснушчатой Анис вовсе не хотелось.
Наконец, спустя целую вечность, проводник сказал: На этом все, ребята! Пора идти в зал приемов, где вы сможете пообщаться с генералом Тошаном и нашим моффом Декшей!
У дальней стены зала был накрыт стол — очевидно, для главных гостей. На белоснежной скатерти красовались изящные тарелки и столовые приборы. Элегантные графины замерли в ожидании обеда, которому было не суждено состояться, и на миг Сейн посетила дикая, истеричная мысль: а что, если там тонирей? Это был бы поистине кладбищенский юмор.
— Как считаешь, сумеешь туда подобраться? — прошептал Садори.
Сейн призадумалась. ID10, может, и сумел бы, но в этот самый момент из боковых дверей вышли двое дроидов-официантов, неся разнообразные безалкогольные напитки и закуски.
— Нет, — ответила девушка. — Но, возможно, удастся оказаться у края одного из обычных столов. Этого более чем достаточно. Пойду все приготовлю.
Перед началом экскурсии она попросилась в уборную, чтобы «принять лекарство» с помощью дроида. Там она достала все материалы, необходимые для крепления бомб. Свою она разместила на груди, после чего передала детали Садори, который затем тоже посетил уборную.
Теперь она вежливо спросила у охранника, где находится уборная в этой части здания. Оставшись одна, разведчица быстро открыла корпус дроида, извлекла детали для обманчиво маленькой третьей бомбы и торопливо собрала взрывное устройство.
Перед тем как выставить таймер, она помедлила.
Еще раз прокрутила в голове все цели, которые планировалось достигнуть подрывом.
Отсрочить открытие завода? Да, против этого она ничего не имела.
Убить моффа, генерала и скольких-то помощников? Это был трудный выбор, но адмирал Версио предупреждал, что такие жертвы приемлемы во имя ликвидации партизан и предотвращения будущих атак.
Но мофф Декша и генерал Тошан — не единственные имперцы, которые сегодня умрут. Сейн подумала об Анис, такой бесхитростной и искренней. О ее братике и родителях; о почти четырехстах шумных, смеющихся, зачарованных студентах. Которые были всего лишь детьми.
Сейн задержалась в уборной очень-очень надолго, усиленно размышляя.
Наконец она приняла решение. И выставила таймер.
Когда Сейн вернулась, Садори взглянул на нее с облегчением.
— Я уже начал волноваться, — сказал он, на секунду приобняв спутницу. — Все в порядке?
— Да, — твердо ответила девушка. Впервые с начала операции она была уверена в своих действиях. — Таймер выставлен.
— Значит, у нас будет пять минут, когда ты его включишь. Пошли. Я буду отвлекать.
Они взяли у дроидов-официантов бокалы с какой-то сладкой шипучкой и, потягивая лимонад, направились в самый конец одного из дальних столов, расположенного всего в паре метров от главного — того, который был накрыт для празднества гостей. Спрятавшись за Садори, Сейн — с превеликой осторожностью — достала бомбу из рукава и передала дроиду.
— Пап, привет, — проговорила она в комлинк. — Я что-то плохо себя чувствую. Можешь меня забрать?
— Да, мигом.
Сейн сделала глубокий вдох.
— Под столом, по центру, установи на пятнадцать минут и залезай обратно мне на спину, — прошептала она ID10.
Дроид бибикнул, опустился на уровень стола и сделал то, что было ему приказано. Выполнив задание, он снова пристроился на спине Сейн.
— Уходим!
Они стали пробираться сквозь толпу, двигаясь со всей возможной скоростью, но так, чтобы не привлекать к себе внимания, и стараясь не смотреть никому в глаза. Садори, словно форштевень старинного морского корабля, рассекал стайки подростков, а Сейн шла следом, держась за его руку и силясь унять колотящееся сердце.
Партизаны вышли в коридор, добежали до двери и, очутившись на улице, зашагали прочь, спеша удалиться от здания на как можно большее расстояние. Челнок должен был появиться с минуты на минуту.
Вдруг Садори замедлил шаги и недоуменно оглянулся на завод.
— Уже должно было сработать, сказал он.
Сработать. Убить всех детей в банкетном зале. Почти четыреста ни в чем не повинных подданных Империи, все прегрешение которых заключалось в том, что они родились на этой планете и учились в местной школе.
Сейн взяла спутника за руку.
— Уверена, все будет нормально, — сказала она.
Каш сжал ее ладонь, но продолжал смотреть назад.
Девушка потянула его к себе.
— Они садятся, — поторопила она. — Садори, пошли, бомба сейчас рванет!
Садори покачал чернявой головой:
— Что-то случилось. Бомба негодная.
Бомба не была негодной. Она функционировала идеально. Но с задержкой не в пять минут, а в пятнадцать, чтобы возбужденные студенты смогли загрузиться в свой челнок и всю дорогу обсуждать увиденное.
Чтобы братик Анис стащил у нее шоколад.
— Садори, — умоляюще произнесла Сейн.
Юный каги повернулся к ней и мягко взял за локти. Глаза его были расширены, и было странно — так странно! — видеть их карими, а не теплыми, слегка светящимися розовым.
— Сейн, — дрожащим голосом проговорил Садори. — Я сражался всю свою жизнь. Как и мои родители... и весь мой народ. Я сражался за то, чтобы когда-нибудь сражаться уже не пришлось. Сражался за будущее. Я верю, что оно наступит. И потому должен сделать все, что в моих силах, чтобы это будущее когда-нибудь наступило.
«Нет, только не это!» — подумала Сейн. С ужасом, какого никогда прежде не испытывала, она положила ладони на его щеки, размазывая грим и обнажая бледносерую кожу. Так хотелось увидеть его настоящую кожу, настоящие глаза.
— Садори, все в порядке. Побудь со мной. — На последнем слове ее голос сорвался.
«Побудь со мной десять минут, и дети останутся живы.
Побудь со мной десять минут, и ты сам останешься жив.
