— Да, это так, — ответил инженер. — Но в то же время он смышленый, веселый, остроумный малый, который не заслужил того, что сделали с ним самим и с его семьей. Я могу примирить в своей голове оба факта.
— Смотри, чтобы только в голове, а не в сердце, — предостерегла Сейн. — Удачи.
Когда Сейн возвращалась в главную пещеру, чтобы поесть, она услышала, как Садори тихонько произнес ее имя.
— Садори! Привет, — немного запинаясь, ответила девушка. Каги застал ее врасплох, и она пожурила себя за это. С другой стороны, Садори двигался грациозно и бесшумно, словно большой кот. Природная серая кожа и темная одежда делали его практически незаметным в темноте, только розовые глаза ярко светились. Он был спокоен, точен и выдержан во всем — но только не в обществе Сейн.
Садори зашагал рядом с ней. Когда Марана работала в разведке флота, ее рост не имел никакого значения. Весь ее круг общения составляли коллеги, с которыми она пересекалась лишь мимоходом. Почти все время она проводила в своей темной комнате, наблюдая за мониторами. Эта работа была эмоционально отстраненной, к тому же сама Сейн физически находилась вдали от места действия. Но сейчас, особенно рядом с Садори, она остро ощущала размеры своего тела: она едва доставала каги до середины груди и на каждый его шаг была вынуждена делать два.
Садори прокашлялся:
— Просто подумал... как насчет прогуляться со мной? Сегодня довольно тихо, й я хотел бы показать тебе одно место.
Сейн хотелось есть, но отношения с Садори были такими хрупкими, что она боялась уничтожить его отказом, а отряд не мог себе позволить захлопывать открывающиеся двери.
Kara заметил ее колебания:
— Мы ненадолго, если только ты не захочешь там остаться. Думаю, что захочешь. Но если что, мы можем сразу вернуться.
Хотя Садори с самого детства рос воином, в нем чувствовалась доброта. Бояться было нечего. К тому же Сейн знала с десяток способов повалить на землю противника, вдвое превышающего ее габаритами. Поэтому она улыбнулась:
— Я немного голодна, но почему бы не взять с собой перекусить?
Садори просиял:
— Пикник?.. Да, давай. — Он улыбнулся ей, потом спросил: — О... кстати, а ты умеешь плавать?
Сейн вопросительно посмотрела на него. Мог ли хозяин научить рабыню плавать? Возможно.
— Умею, — сказала она. — А мы идем купаться?
— Мы зайдем в воду. Если захочешь, конечно.
Девушка носила один из костюмов Дейны — безрукавку, которая доходила тви’леке до середины бедер, а самой Сейн — до щиколоток, и брюки, которые приходилось дважды подворачивать. «Если понадобится, можно все это и намочить, ничего страшного», — подумала она.
— Посмотрим на месте.
— Тогда собирай свою еду и пошли! — Садори протянул руку.
Сейн какую-то секунду смотрела на него. Делу приходилось иметь дело с говорливым чадра-фэном. Иден была вынуждена терпеть чуть ли не хамское обращение лидера «Мечтателей». Гидеон, везучий поганец, получил разрешение летать. «А я должна изображать нежные чувства к этому подростку».
Она улыбнулась Садори и подала руку. Они отправились в пещеру, завернули в какую-то тряпицу несколько фруктов, сырые овощи и два преввиных яйца и вышли на улицу, где продолжался закат. Сейн приподняла бровь, увидав стоявший наготове мотоспидер.
— Когда-нибудь ездила на таком? — спросил каги.
Как должна ответить рабыня?
— Нет, — соврала девушка.
— Я очень хороший водитель. Ты будешь в безопасности, обещаю. Запрыгивай и хватайся за что-нибудь.
Надеясь, что не пожалеет об этом, Сейн залезла на мотоспидер и уселась позади каги, обняв его руками за узкую талию.
Оберегая свою «неопытную» пассажирку, Садори вел спидер медленно. Минут пятнадцать они пробираясь через лабиринт деревьев, пока не выехали на травянистую равнину. Когда сюда доберется джеосинская ночь, трава погибнет, чтобы возродиться «на заре». Но пока она была густой и буйной, радуя глаз после каменистой пустоши, где поселилась группа.
Садори заглушил мотор и протянул руки, чтобы помочь пассажирке сойти. Сейн позволила ему, затем с любопытством осмотрелась. Здесь были те же камни, поросшие лишайником, а сверху лился звездный свет. Травы разнообразили пейзаж, но ничего особенного в них не было. Девушка вопросительно посмотрела на Садори.
— Не здесь, — сказал провожатый и показал на темное пятно, которое выделялось на фоне пологого холма. — Вон тот грот. Нам туда.
Сейн зашагала было в указанном направлении, но Садори медлил.
— Сейн, — сказал он, — ты мне доверяешь?
Девушка напряглась, но сейчас она испытывала скорее любопытство, чем страх.
— А что?
— Я хочу сделать тебе сюрприз, — нежно и пылко ответил каги.
Девушка еще раз поглядела на грот и сказала:
— Хорошо. Что я должна делать?
— Возьми меня за руку и закрой глаза, — попросил он. — Я не дам тебе оступиться. Обещаю.
Сейн зажмурилась. Ее тело все еще было напряжено, и она знала, что Садори чувствует это. Когда он притронулся к ее руке, прикосновение было бережным и почтительным. Каги говорил, когда ступать вперед, предупреждал, когда на пути встречался камень или неровный грунт. И сдержал обещание: Сейн не сделала ни одного неверного шага.
Когда они вошли в пещеру, Сейн сразу это почувствовала. Стало сыро и прохладно. Послышался тихий плеск: обещанная вода для обещанного купания. Вода пахла черноземом и растениями, и этот запах действовал успокаивающе. Садори положил ладони девушке на плечи, повернул ее в определенном направлении, и затем она услышала, как он куда-то отошел.
Раздалось несколько всплесков, и Садори сказал:
— Все... можешь открыть глаза.
Сейн послушалась... и потрясенно ахнула.
Стены пещеры были усеяны великолепными темносиними кристаллами, дававшими достаточно света, чтобы рассеять темноту, но не более того. Садори снял рубашку и стоял по пояс в воде. Он был неподвижен и почти не дышал. В руках он держал большую чашу, вырезанную из кристалла другого вида — похожего, но более светлого оттенка, скорее пурпурного.
— Садори, здесь очень красиво, — честно сказала Сейн. И сама не заметила, как улыбнулась.
— Красиво, — согласился каги, — но я привел тебя сюда не поэтому.
Жестом фокусника он оторвал одну руку от чаши и быстро провел ладонью по воде.
Вслед за его пальцами, будто жидкий огонь, протянулся голубоватый светящийся след.
Ничего уникального в этом не было. Явление биолюминесценции — излучение света живыми организмами — было зафиксировано на множестве планет. Но здесь — в холодной, слегка влажной темноте — оно создавало нереальный и мистический эффект.
