Алпаслан – Аджей Руга
Последние дни и ночи, проведенные с Ренарой, отложились в памяти лишь собственным напряжением да недовольством спутницы. Она плохо переносила беременность – ее часто тошнило, она ощущала слабость и страдала от головной боли. На последнем этапе пути, когда моя рана уже основательно затянулась, мы фактически поменялись ролями: теперь сиделкой стал я.
Думаю, девушка ждала от меня большего – не просто добросовестной заботы, но нежности, испытываемой к любимому человеку, нежности, столь щедро подаренной ею. Вскоре я понял, что подобные проявления чувств очень тяжело подделать и что их отсутствие сразу бросается в глаза. Особенно остро чувствующим влюбленным девушкам… Словом, того, что Ренара хотела от меня, я ей дать не смог – и любые слова здесь звучали бы фальшиво. А потому я молчал, начав играть роль ограниченного бойца-мужлана, которому не терпится уже в битву и для которого естественно тяготиться продолжительным общением с женщиной.
Поняла ли мою фальшь Ренара или нет, смогла ли она почувствовать, что из-за всего происходящего у меня на душе кошки скребут? Не уверен, но в любом случае ее раздражение и обида все чаще прорывались наружу. И тем не менее девушка беременна от меня, и я точно решил, что буду отцом, что не откажусь от ребенка. Следовательно, стоило отвести мать моего будущего малыша к обрядовому камню. Но я непозволительно промедлил с предложением, а после, испытывая лишь отчуждение и напряжение в обществе Ренары, так и не решился ничего ей сказать. Потому и дотянул до самого конца, отправив ее в лагерь беженцев с супругой сводного брата, красавицей Энтарой… Да, вот это действительно Женщина с большой буквы – такой сделаешь предложение, нисколько не задумываясь о происходящем, ведомый одним лишь сиюминутным и в то же время сильнейшим, несокрушимым порывом.
Я осторожно обратился к ней с просьбой поберечь бывшую служанку, также понесшую ребенка, и, краснея, добавил, что ребенок этот мой, а после торопливо заверил, что не откажусь от него, что обязательно дам свое имя. Какая глупость – стоило ли оправдываться перед практически незнакомым человеком, да еще и будучи не правым – ведь женился бы сразу, коли хотел дать беременной женщине покровительство своим именем и избавить малыша от участи бастарда! По крайней мере, именно такие мысли я прочитал в глазах супруги брата, впрочем, вскоре она с теплой, искренней улыбкой уверила меня, что позаботится о бывшей служанке.
У меня камень с души свалился! Наверное, поэтому прощание с Ренарой было по-своему трогательным и чувственным – ведь я хотя бы отчасти выполнил свой долг перед ней. Девушка же оттаяла душой, провожая меня в войско, и страстно целовала, словно в последний раз. Горечь слез на ее полных губах я ощущаю до сих пор. Искренний порыв Ренары всколыхнул что-то и в моем сердце. Я ощутил непривычное тепло в груди, особое влечение к замершей в моих объятиях женщине, такой милой и беззащитной, что на полном серьезе и без всякой фальши пообещал ей свадьбу, как только мы остановим заурцев. Ренара лишь кивала в ответ на мои слова, отчасти радуясь, что я наконец решился, – но в те мгновения самым сильным ее чувством была тревога за меня, а самым большим желанием – мое возвращение целым и невредимым. И это еще сильнее укрепило мою к ней симпатию, которая в будущем, надеюсь, перерастет в настоящее, искреннее и сильное чувство.
Но теперь я нахожусь в привычной для себя среде, среди воинов, готовящихся к битве. Меня по-прежнему гложет, что я буду сражаться среди бывших врагов и готовлюсь скрестить клинки со своими недавними соратниками, но тут ничего не поделаешь. Видимо, такова участь любого перебежчика. Сейчас же я поднимаюсь по споро укрепляемому холму, где меня ждет сводный брат-тезка, и немного волнуюсь: о чем хочет поговорить со мной Аджей? Неужто сомневается перед битвой в моей верности? Или разговор как-то связан со смертью Торога, столь любимого и уважаемого рогорцами принца и князя? Стоит ли мне в таком случае беречься их?!
Сводный брат стоит расправив плечи и смотрит на юго-восток – туда, откуда рано или поздно покажется заурское войско.
– Как думаешь, мы выстоим? – Аджей задал вопрос, даже не поворачиваясь ко мне.
Опасаясь делать скоропалительные выводы вроде «да, конечно!», я начал осторожно рассуждать:
– Ну, заурцев вы измотали качественно, они лишились ударной силы ени чиры, серденгетчи, половины легкой конницы, множества азепов… Единственная серьезная сила, так и не пущенная ими пока в ход, – это кавалерия сипахов. Их не менее пяти тысяч воинов, и их таранные удары в копье не раз решали исход битвы. Но и у ругов достаточно тяжелой конницы, отлично обученных стрелков, есть даже пикинерский полк… Войско базилевса считается у нас одним из самых серьезных соперников – так что, думаю, да, на готовой позиции мы должны устоять.
Сводный брат развернулся ко мне и внимательно заглянул в глаза.
– Что же, меня радует подобная оценка от человека, не понаслышке знакомого с сильными и слабыми сторонами врага. Ты ведь сам из серденгетчи, не так ли?
– Все верно, брат, – с легким полупоклоном ответил я.
– Ты отлично рубишься в ближнем бою, – в голосе Аджея проскользнули тревожные нотки, – и я прошу тебя использовать свое умение для защиты нашего отца, он по-прежнему лезет в пекло. Мы ставим его командиром пеших хоругвей лехов, они назначены прикрывать высоту. Вполне возможно, здесь будет жарко, а потому я тебя очень прошу: защити отца, будь рядом с ним!
– Это честь для меня! Обещаю, что не буду беречь себя, лишь бы сохранить ему жизнь!
Глаза сводного брата потеплели – в моих словах не было фальши, я действительно так думаю и собираюсь так поступить.
– Что же, в таком случае вот, держи. – Аджей протянул мне холщовый сверток.
– Что там?
– А ты быстрее разверни.
Потратив минуту на непослушные завязки, я развернул ткань и восторженно ахнул: в моих руках оказался самый настоящий булатный ятаган!
– Трофей! Говорят, серденгетчи дерутся похожими клинками.
– Брат! Это царский подарок – такой ятаган прошьет даже стальной панцирь!!! Благодарю тебя!
И вновь глаза Аджея потеплели при виде моей искренней радости.
– Так бери и сражайся им. И помни, кого ты должен защищать в предстоящей битве.
Варшана, столица Республики
Серхио Алеман, лейтенант мушкетеров королевы
Софии де Монтар
В наше противостояние с мятежниками наконец-то вмешалась третья сила – и вмешалась если не на нашей стороне, то, по крайней мере, точно против участников ракоша. Именно такой вывод я сделал, заслышав в тылу осаждающих отзвуки яростной битвы. И до моего слуха доносились не только отдаленный лязг клинков, перемежающийся залпами огнестрелов, но даже грохот орудийных выстрелов! Вскоре противник, круглосуточно державший дворец в оцеплении стрелков, впервые за время осады его снял, оттягивая бойцов к югу, откуда все ближе и ближе доносились звуки боя.
