И когда только успел? А может, его того? По-быстрому, без особых разбирательств взяли и казнили? Это уже не печаль, а целое печалище со всеми отсюда вытекающими.
Я испуганно вскочила с кровати. Все, надо отсюда выбираться! А то еще отправят следом за де Мартеном. Просачиваться сквозь стены.
А я совсем не горю желанием обзавестись таким умением!
— Почему умер? — нахмурился посланник. — Я очень даже жив и планирую оставаться в таком состоянии и дальше.
— Но как же стена?.. — ошеломленно пролепетала я.
Эмерик оглянулся:
— А, это. Так это заклинание. Оно делает меня невидимым и временно меняет структуру моего тела.
— Везет вам.
— Мари! — Де Мартен стремительно приблизился ко мне и протянул руку. — Нам надо уходить! Рассарх будто с цепи сорвался, арестовывает всех глахаррцев. Обвиняет моих земляков в каком-то заговоре. Теперь вот еще и ты пострадала.
— Нет, меня арестовали не из-за этого. Просто я…
Но посол меня перебил:
— Отношения между нашими королевствами всегда были напряженными, и я боюсь, как бы не полетели головы. В том числе и наши с тобой. Поэтому идем, я выведу тебя из дворца, помогу сбежать.
Я растерянно посмотрела на Машу. Призрачная мара кивала и жестикулировала, намекая, чтобы скорей соглашалась. Как уже успела заметить, она побаивалась Рассарха, а вот де Мартена просто обожала. Даже вчера, когда он отругал меня за полуночное свидание, русалка довольно краснела и говорила, что, раз ревнует, значит, любит.
А вот я… скорее, опасалась его сиятельства. Не потому, что по уши влюбилась в Рассарха. Просто чувства, которые вызывал у меня этот мужчина, когда мы с ним оставались наедине… В общем, не знаю, как это объяснить, но в иные моменты у меня от его взгляда по коже пробегал холод.
Я не прочь была совершить побег. Но вот сбегать с де Мартеном… Даже не знаю.
Эмерик снова протянул мне руку:
— Мари, пойдем.
— Если сбежим, это будет выглядеть так, словно мы с вами действительно в сговоре.
— А если останемся, то можем погибнуть!
— Рассарх не производит впечатление безумца, направо и налево размахивающего топором, — справедливости ради заметила я.
Почему-то вдруг стало обидно за короля, хотя по-хорошему мне следовало на него злиться. За то, что прикидывался тем, кем на самом деле не являлся. За то, что обвинял в том, в чем я уж точно не была виновата. А я тут его еще и защищаю.
Глупая Яна!
— Можно подумать, ты его хорошо знаешь, — словно откликаясь на мои мысли, рыкнул де Мартен и схватил меня за руку. Резко притянул к себе, прошипев сквозь зубы: — Извини, девочка, но терпение не входит в число моих добродетелей.
А в следующее мгновение его губы зашевелились возле моего уха. Незнакомые слова складывались в непонятные фразы, и с каждым новым шипением-звуком, что срывались с губ де Мартена, мои веки становились все тяжелее.
Последнее, что запомнила, — это обеспокоенное лицо Марэи, подплывающей к нам, проскальзывающей сквозь меня. А дальше меня накрыла тьма.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ,
в которой великий и ужасный узнает
о моем существовании
Эмерик де Мартен
Все складывалось слишком просто, чтобы быть правдой. И тем не менее это была правда: он заполучил Сердце океана, он заполучил мару — еще одну доверчивую рыбку, так удачно угодившую в его сети.
Он искал ее, искал все это время. Перепробовал десятки заклинаний, перебрал сотни артефактов, пока наконец не обнаружил хвостатую с помощью зачарованного компаса. Вот только хвостатая… уже таковой не являлась. В море Марэи не оказалось. Артефакт привел его в столицу Сантора, и — о чудо! — девчонка сразу ему повстречалась.
Поначалу Эмерик сомневался и даже грешил на компас. Во-первых, прежде ему никогда не доводилось слышать, чтобы мары разгуливали по суше совсем как люди и при этом имели цветущий вид, за обе щеки уплетали человеческую пищу (аппетиту девушки оставалось только позавидовать) и ни капли не тосковали по морю. Неали Омон совсем не походила на своих сородичей.
Но было и кое-что другое, что заставляло графа сомневаться и поневоле приглядываться к другим обитательницам Анделиора. Когда они только познакомились, на тихой безлюдной улице, компас с уверенностью указывал на Мари. Его сиятельство уже успел порадоваться, что все так удачно складывается. Предложил девчонке работу, чтобы она постоянно была у него на виду, пока он будет искать возможность забрать Сердце океана. Но вот что странно — на следующее утро злосчастный компас на нее больше не указывал.
Так продолжалось несколько дней. Артефакт то признавал в помощнице дочь моря, то уверенно заявлял, что никакая это не мара, а самая обычная санторская крестьянка. Бывало, Эмерик ощущал присутствие мары, когда Мари не было рядом. Из-за этого граф нервничал, волновался и снова принимался искать способы обнаружить морскую красавицу.
И вот выясняется, что это действительно она, его мара! Девчонка тоже явилась в Анделиор, чтобы выкрасть Сердце океана. Все эти дни де Мартен пытался подобраться к сокровищнице Сантора, но всякий раз был вынужден отступать, опасаясь быть пойманным. А у девчонки все получилось!
Почти получилось.
Каким-то образом ей удалось околдовать этого идиота, верховного мага, и приказать ему принести ей артефакт. Жаль, так не вовремя с разборками к ней явился Рассарх. Этот самоуверенный королек!
Но ничего, когда он, Эмерик, загадает желание, в Санторе наступит совсем другой порядок. Фертан Четвертый сделает его своим наместником — таков был уговор. А как будет дальше, время покажет. Король Глахарры уже немолод. В отличие от де Мартена — сильного, умного мага, обладавшего поддержкой многих знатных родов Глахарры.
Граф довольно усмехнулся. Но все по порядку. Сначала он разберется с правителем Сантора, а потом уже можно будет всерьез подумать и о государственном перевороте в Глахарре.
Ну а сегодня на повестке дня малое — допрос мары!
Полный энтузиазма и решимости выбить из девчонки правду, его сиятельство спустился в подземелье. Теперь у него было целых две мары. Одна, правда, уже находилась на последнем издыхании. И Мари, вернее, Марэя почувствует себя точно так же, если начнет артачиться. Он найдет способ развязать ей язык — было бы желание. А желание у него имелось, как и Сердце океана, так удачно попавшее ему в руки.
Благодарить за это следовало его величество случай.
А еще придворного выскочку Нахрефата. Это он, выходя из покоев посланника, случайно обронил бесценное сокровище моря. Эмерик поспешил подобрать его, а дальше… Незаметное движение пальцев, и вот уже перстень находит свое пристанище в кармане посольского камзола. Ле Крону же, смиренно опустив голову, граф вручил иллюзию, которая к этому времени уже должна была рассеяться.
