Вылив в бокал остатки шипучки, отправила в рот большую сочную ягоду и продолжила:
— А ты знал, что этот ваш король — бабник, каких свет не видывал?
Рас, собиравшийся побаловать меня добавкой — еще одной сладкой ягодой, вдруг опустил руку и снова нахмурился.
— С чего ты взяла?
— Да я сегодня познакомилась с его бывшей пассией. Милая девушка. Он ее поматросил и бросил, а бедняжка страдает. А до этого… представляешь! — Так как клубникой кормить меня почему-то передумали, я сама озаботилась своим десертом: выудила из вазы самую сочную ягоду и, отправив ее в рот, сказала: — Ко мне лез целоваться. Дважды! Я так понимаю, он ни одной юбки не пропускает и ему все равно, со служанкой или с графиней зажиматься. Потому и говорю — гуляка ваш правитель. Хорошо, я не отправилась к Искре, признаться, была такая мыслишка. Уж лучше быть помощницей устроительницы отбора, чем невестой этого рыжего сердцееда. А ты почему клубничкой не угощаешься? Вку-у-усная такая.
Наверное, Рас все никак не мог выбросить из головы Игоря, потому что мрачнел прямо у меня на глазах. Вот ведь… Сама того не желая, испортила человеку настроение. А ведь как улыбался, за плечико приобнимал, гладил меня ненавязчиво, чуть ли не целовал.
А теперь сидит с такой миной, будто только что побывал на похоронах.
— Рас, ну перестань кукситься! Этот Игорь и правда в прошлом, далеком-предалеком. Можно сказать, остался в прошлой жизни. А в этой у меня есть Ирнас и ты, мой новый друг.
Во мне проснулось игривое настроение. Видимо, шампанское наконец довело до той кондиции, когда хочется смеяться без причины, шутить и веселиться. Да и вообще, грех грустить, когда рядом с тобой такой потрясный мужчина.
— Если улыбнешься, я, так уж и быть, разрешу себя разок поцеловать. Только разочек. Максимум — два. На большее моя совесть не согласится. А пару раз можно, по-дружески. Ты ведь не его величество и не станешь распускать руки.
Я даже сама к нему потянулась, скользнула ладошкой по твердому, будто каменному, плечу, заботливо разгладила складочку на рубашке и сфокусировалась на его губах. Красивые такие губы, резко очерченные, мужественные…
Которые вдруг непонятно куда убежали, когда Рас поднялся и сдержанно произнес:
— Я думаю, нам пора возвращаться. Уже поздно, а тебе еще поспать надо.
С сожалением покосившись на пирожные, которые еще не успела попробовать (а впрочем, жалеть не надо, лучше взять их с собой и завтра все съесть), я подхватила тарелку со сладостями и сказала:
— Знаешь, Рас, ты прелесть, а не мужчина! Его величеству есть чему у тебя поучиться.
— Пойдем, Мари. — Меня подхватили под локоть и повели по извилистой дороге к Анделиору.
Кажется, я еще что-то говорила, и кажется, снова о его величестве. Не знаю, почему он застрял у меня в голове занозой, но обсуждать его (а особенно ругать) было очень приятно. Я вообще после шампанского люблю поболтать. А вот Рас, как выяснилось, после шипучки был немногословен. Больше слушал, чем говорил. Хмурился отчего-то и никак не хотел расщедриться хотя бы на один поцелуй.
Тоже мне святоша выискался.
— Так и не поцелуешь чужую невесту? — Уже прощаясь, подалась к нему, рискуя опрокинуть на него все пирожные.
— Может, в другой раз. — Он, наоборот, резко отстранился. — Спокойной ночи, Мари.
Отвернувшись, солдат ушел, растворившись в темноте коридора.
— Странный какой-то, — хмыкнула негромко. — Как на свидание тащить, так это мы с удовольствием. А как поцеловать девушку, так шиш ей. А мне, между прочим, очень надо было! Может, тогда бы получилось забыть о поцелуях Рассарха…
Но поцелуи Рассарха не забывались.
Он снился мне до самого утра (правда, иногда черты его лица как будто стирались и я видела перед собой солдата), а утром я проснулась с жуткой головной болью и горьким осознанием, что сны снами, но его величество уж точно герой не моего романа.
А я не его королева и никогда ею не стану.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
в которой мы с Марэей пытаемся добраться
до Сердца океана, а страдают от этого мозги Нахрефата
— Эй, Мари, а ты сегодня вообще будешь подниматься или как? — донесся до меня, будто из другого мира, голос Северины.
— Мм… — промычала я, тщетно пытаясь расстаться со своей лучшей подругой — подушкой.
Но расставания не случилось: голова ни в какую не желала от нее отрываться и так раскалывалась…
— Северин, а налей мне воды, — попросила хрипло, с трудом узнав собственный голос.
Чувство такое, будто вчера купалась в шампанском, а не выпила пару бокальчиков. Ладно, три бокальчика.
Может, четыре…
— А ты, часом, не заболела? — нарисовалось передо мной встревоженное лицо девушки. — Вон какая бледная, почти зеленая.
Северина приложила ладонь к моему лбу, задумчиво пожевала губами, о чем-то размышляя, и, продолжая гипнотизировать меня заботливым взглядом, сказала:
— Давай лекаря позову.
Чтобы тот вылечил меня от похмелья? Тогда точно вылечу из Анделиора.
— Просто позови воды… Тьфу ты, принеси. — Я все-таки села на постели и тут же зажмурилась: комната перевернулась вверх тормашками, и теперь, судя по ощущениям, я подобно мартышке висела головой вниз.
— Как скажешь. — Наполнив водой, Северина протянула мне пузатую чашку.
А я, залпом ее осушив, попросила налить еще.
— Где ты ночью пропадала? Я проснулась — тебя нет.
— Меня-а-а… э-э-э… бессонница мучила. Вот и решила немного прогуляться.
— Бессонница? — недоверчиво хмыкнула девушка. — После такого-то дня?
Северине пришлось прервать дружеский допрос, потому что в дверь постучали и она побежала открывать нежданным, незваным и совершенно нежеланным гостям. Или гостье. Я тихонечко застонала. Наверное, мы опоздали на утреннее полоскание в тазу и сейчас нам будут за это полоскать мозги.
Но вместо Белонезсской увидела юного лакея с подносом в руках.
— Для неали Омон, — сказал он и вручил поднос Северине.
— А что это? — опуская взгляд на высокий бокал, до краев наполненный жидкостью совсем неаппетитного серо-зеленого колера, поинтересовалась девушка.
— Не знаю. Велели передать — я передаю.
— Велел кто?
— Кто-то из охраны его величества. — Лакей развернулся на каблуках и был таков.
— Из охраны его величества, — эхом повторила Северина. — Мари, а что вообще происходит?
— Самой интересно…
На подносе, под ножкой бокала, обнаружилось очень лаконичное послание. Всего два коротеньких слова: «Советую выпить» и подпись «Р.».
