— Значит, сейчас ка-а-ак пожелаю… — Я даже глаза прикрыла, концентрируясь, рисуя в мыслях образ Рассарха. Действительно красивый. Но лучше мне от этого страшно красивого держаться подальше.
— Но! — перебила меня Маша, отвлекая от мысленного рисования. — Если в земном есть хоть капля искреннего чувства, одного твоего желания будет недостаточно. Потребуется более действенное средство.
— Да какие там в короле искренние чувства, — беспечно отмахнулась я. — Мы с ним толком и не знакомы, так что…
Горячо пожелав, чтобы его величество забыл о моем существовании, я открыла глаза и обратилась к маре:
— С этим разобрались. Теперь давай дальше, только не здесь.
Заслышав в соседнем зале чьи-то шаги, я двинулась по пустынной анфиладе. Заскочила к блондинке, сказав, что скоро к ней явится маг. На всякий случай заглянула и ко второй своей подопечной — Розе. Убедившись, что та продолжает тренировать гланды, побежала к себе. К счастью, Северины в комнате не оказалось и я смогла спокойно поделиться своей историей с Машей.
— Значит, Сердце океана теперь принадлежит земному, — задумчиво протянула призрачная русалка.
— Так вышло, — развела руками я. — Я ведь не знала, что это украшение такое особенное. К тому же Рассарх отнял у меня его силой. Якобы чтобы подарить этот трофей своей будущей королеве. По крайней мере, об этом вскользь упоминал на корабле Нахрефак. Верховный маг, — пояснила я, заметив недоуменный Машин взгляд.
— И ты хочешь его украсть? — уточнило привидение.
— А разве у меня есть выбор? Мне нужно вернуть перстень твоей семье, а потом загадать желание. Как оно, кстати, загадывается?
— Только после свадьбы, — печально сообщила мара. — Одному Невору ведомо, как пробудить магию в Сердце океана.
Как я в общем-то и предполагала.
— И что, это может быть какое угодно желание?
— Почти, — кивнула она. — Но только одно. После чего перстень вернется к владыке.
— Что значит почти?
— Ну, артефакт ни за что не причинит вред правителю или его близким. Так что, если бы я пожелала, допустим, убить Невора или свергнуть его с трона, мое желание не исполнилось бы.
— Почему он подарил тебе его заранее?
— Такова традиция, — пожала плечами Маша. — Он всем своим женам вручает Сердце океана на празднике в честь помолвки.
Я чуть не поперхнулась воздухом:
— И много у него этих жен?
— Не сосчитать сколько, — горестно вздохнул призрак. — А еще рабынь и наложниц. Так что мне, можно сказать, повезло: меня он хотя бы пожелал сделать своей женой.
Как по мне, сомнительное везение.
— А, вот еще! — вспомнила русалка. — Нельзя желать для себя бессмертия. Невор не любит, когда его жены живут вечно. Ну а все остальное вроде бы можно.
М-да. Оказывается, бывают козлы не только земные, но и морские. Сегодня я в этом точно убедилась.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ,
в которой я тщетно пытаюсь пообедать
и снова демонстрирую чудеса щедрости
Вопросов к Марэе у меня было несколько вагонов и столько же маленьких и больших тележек, а вот чего не имелось, так это времени. Незаметно подошел час королевского обеда, на котором помимо Рыжика и двадцати шести конкурсанток должны были присутствовать герцогиня Белонезсская и вся наша чепцовая братия. Ну или сестрия — не уверена, как будет правильней.
Велев Маше прошвырнуться по дворцу, раз уж она тут, и поискать сокровищницу, хранилище или любое другое место, в котором мог храниться перстень, я отправилась в малую трапезную залу. Нам ее с утра герцогиня мимоходом показывала.
Не знаю, почему ее назвали малой — лично мне она напомнила фойе итальянского театра Ла Скала: такая же огромная и роскошная. Очень светлая и теплая. Стены затянуты кремовым шелком, контур потолка оттенен золотой лепниной. Ею же были обрамлены хрустальные люстры, аж целых три штуки, и два камина, расположенных друг против друга. От одного конца зала к другому протянулся длинный, персон эдак на пятьдесят, стол, к которому были приставлены стулья со множеством завитушек и сиденьями, обитыми парчой.
Но больше всего меня поразило количество блюд, оформленных так, будто каждое участвовало в конкурсе на звезду Мишлен. И это ведь только обед… Представляю, что будет твориться на столах за праздничным ужином.
Конечно, все эти изыски будут приготовлены не для нас, а для невест, придворных и санторской знати. Помощницам герцогини было велено встать вдоль стен да так и стоять истуканами до самого завершения обеда.
Признаться, то еще испытание для пустого желудка и моих нервов.
После того как нам велели подпирать стенки, двери в малую залу распахнулись, и в нее гуськом вошли невесты. Расселись, негромко перешептываясь, кидая по сторонам заинтересованные взгляды. Лайра устроилась вместе с королевскими избранницами, сказав, что его величество скоро придет.
Спустя минут пять, за которые я успела несколько раз мысленно сожрать поросенка в яблоках и обглодать поджаренное до золотистой корочки крылышко не опознанной мной птицы, двери распахнулись снова, явив нашим взорам его величество.
На Рассархе был все тот же красный мундир, гладкую ткань которого пару часов назад я ощущала под своими ладонями (запретная, Яна, мысль), тренированные ноги обтянуты светлыми брюками, до самых коленей поднимались высокие, из мягкой коричневой кожи ботфорты.
При виде правителя я чуть не облизнулась. Приходилось признать, у его величества обалденная фигура. Или это я просто такая голодная, что на все мясное смотрю с вожделением и плотоядным интересом. Нет, мне, конечно, хотелось его не сожрать, а кое-чего другого, но…
Мысленно себя отругав, сфокусировала взгляд на своих ногтях. Правда, это занятие, изучение своих-чужих пальцев, мне очень быстро наскучило, и я снова сосредоточилась на короле. Он как раз толкал приветственную речь и отвешивал невестам дежурные комплименты. На нас не смотрел. Словно мы с девочками-помощницами являлись частью интерьера.
Даже обидно немного стало. То лезет целоваться, то в упор не замечает. Я тут же себе напомнила, что было бы очень странно, если бы Рассарх обедал с невестами, а смотрел на прислугу. К тому же чары с него уже должны были сойти, так что успокойся, Яна, наберись терпения и жди своего часа, то есть обеда.
Невесты все без исключения откровенно робели перед правителем. У некоторых дрожал голос, когда Рассарх обращался к ним с вопросами, другие старались сохранять хотя бы видимость спокойствия. Ренальдина вела себя тише воды ниже травы (король ведь не прислуга, ему нельзя показывать норов, по крайней мере до замужества), Антуанетта-Розалинда тоже помалкивала, а когда отвечала на вопросы величества, голос ее звучал так, словно она все утро курила.
Не хватало еще, чтобы от волнения охрипла. Тогда никакого выступления на балу.
