Боюсь, что реальность застанет тебя врасплох, сказала Дениза.
В каком смысле?
Не знаю, понимаешь ли ты, что университетская жизнь отличается от настоящей? На работе все будет не так.
Ну, надеюсь, на работе никто не станет в меня плевать в качестве аргумента в споре, сказала Марианна. Потому что там ведь за это и наказать могут, насколько я понимаю.
Дениза сухо улыбнулась, не разжимая губ. Если тебе и с ревнивым братцем не справиться, я уж и не знаю, что тебя ждет во взрослой жизни, сказала она.
Ну, поживем – увидим.
В ответ Дениза хлопнула ладонью по столешнице. Марианна скривилась, но глаз не подняла, конверта не выпустила.
Считаешь, что ты не такая, как все? – сказала Дениза.
Марианна опустила веки. Нет, сказала она. Не считаю.
Коннелл звонит в домофон ближе к часу ночи. Марианна спускается, захватив кошелек, – такси стоит возле дома. На противоположной стороне площади туман обволакивает деревья. Как же изумительны зимние ночи, думает она сказать Коннеллу. Он стоит к ней спиной и через окошко разговаривает с водителем. Услышав, как хлопнула дверь, оборачивается – губа у него рассечена и в крови, запекшаяся кровь – как засохшие чернила. Марианна делает шаг назад, прижав руку к ключице, а Коннелл говорит: да, знаю, видел себя в зеркало. Но в принципе все нормально, надо только умыться. Она, все еще в смятении, расплачивается с таксистом, едва не уронив сдачу в ливневку. Уже на лестнице ей удается рассмотреть, что верхняя губа Коннелла вздулась справа до зеркального блеска. Зубы окровавлены. Господи ты боже мой, говорит она. Что случилось? Он бережно берет ее ладонь, поглаживает костяшки большим пальцем.
Какой-то тип набросился и потребовал кошелек, говорит он. А я зачем-то сказал ему, обойдешься, тогда он ударил меня по лицу. Сглупил, нужно было просто отдать ему деньги. Прости, что позвонил, но твой номер – единственный, который я помню наизусть.
Господи, Коннелл, ужас какой. У меня гости, но тебе как лучше будет? Может, примешь душ и все такое и останешься у меня? Или возьмешь денег и поедешь домой?
Они останавливаются перед дверью ее квартиры.
Как тебе удобнее, говорит он. Кстати, я здорово пьян. Прости.
Так уж и пьян?
Ну, я с самых экзаменов не был дома. Сам не знаю, у меня там зрачки как?
Она смотрит ему в глаза – зрачки увеличены, как две черные пули.
Вижу, говорит она. Здоровенные.
Он снова гладит ее ладонь и говорит совсем тихо: а, ну да. Я как тебя увижу, они всегда такими делаются.
Она смеется, качает головой.
Ты точно пьян, раз решил со мной заигрывать, говорит она. Джейми, между прочим, здесь.
Коннелл вдыхает через нос, потом смотрит через плечо.
Тогда я лучше пойду, чтобы мне еще разок дали в морду, говорит он. Это не так больно.
Она улыбается, но он все равно выпускает ее руку. Она открывает дверь.
В гостиной все дружно ахают и заставляют его пересказать все еще раз – он пересказывает, но без драматизма, которого все ждут. Марианна приносит ему стакан воды, он ополаскивает рот и сплевывает в кухонную раковину – вода розовая, как коралл.
Вот быдло паскудное, говорит Джейми.
Это ты про меня? – говорит Коннелл. Не очень, знаешь, любезно. Не все тут частные школы кончали.
Джоанна смеется. Коннелл редко впадает в злобу – Марианна пытается понять, не озлобился ли он от удара по лицу – или, может, он просто пьянее, чем ей кажется.
Я про типа, который тебя обчистил, говорит Джейми. Ему наверняка на дозу не хватало – знаю я такую публику.
Коннелл дотрагивается пальцами до зубов, будто чтобы убедиться, что они все на месте. Потом вытирает руку о посудное полотенце.
А, ну да, говорит он. Тяжела доля наркомана.
Вот уж точно, говорит Джоанна.
Так ведь можно – ну, не знаю, слезть с наркотиков, говорит Джейми.
Коннелл смеется и говорит: да, понятное дело, он, видимо, просто до этого не додумался.
Все молчат, Коннелл смущенно улыбается. После полоскания зубы у него выглядят уже не так страшно. Уж простите, народ, говорит он. Не буду вам больше мешать. Все, кроме Джейми, начинают заверять, что он вовсе им не мешает, – Джейми просто молчит. На Марианну внезапно накатывает материнское желание набрать Коннеллу ванну. Джоанна спрашивает, больно ли ему, в ответ он еще раз проводит кончиком пальца по зубам и говорит: нет, ничего. На нем грязная белая футболка и черная куртка, на шее поблескивает простая серебряная цепочка – Марианна знает, что он носит ее еще со школьных времен. Пегги когда-то обозвала ее «шикарной дешевкой», отчего Марианну передернуло, хотя она так и не поняла, за кого из двоих ей сделалось стыдно.
Сколько, как ты думаешь, тебе денег понадобится? – спрашивает она Коннелла. Вопрос явно деликатный, друзья возвращаются к своим разговорам, а они, по сути, остаются с глазу на глаз. Он пожимает плечами. Вряд ли ты сможешь снять деньги без карточки, говорит она. Он щурится, дотрагивается до лба.
Блин, ну я и нализался, говорит он. Прости, у меня, кажется, галлюцинации. О чем ты спрашивала?
Про деньги. Сколько тебе понадобится?
Ну, не знаю, десятка?
Давай я тебе сотню выдам, говорит она.
Чего? Не нужно.
Некоторое время они препираются, потом подходит Джейми, дотрагивается до Марианниного плеча. Она внезапно осознает, насколько он уродлив, и хочет отстраниться. Волосы у него на висках редкие, лицо слабое, с безвольной челюстью. Коннелл, хотя и весь в крови, рядом с ним кажется воплощением здоровья и харизмы.
Мне, наверное, скоро пора, говорит Джейми.
Ладно, до завтра, говорит Марианна.
Джейми ошарашенно смотрит на нее, а она проглатывает едва не вырвавшееся: ну, чего тебе? Но вместо этого улыбается. Она и сама не первая красавица в мире, куда там. На некоторых фотографиях она выглядит не просто невзрачной, а откровенно некрасивой, особенно с хищным оскалом кривых зубов. Сейчас она виновато стискивает запястье Джейми, как будто тем самым получится втолковать им невозможное: Джейми – что Коннелла избили и он, увы и ах, требует ее внимания, а Коннеллу – что, будь ее воля, она бы вообще не дотрагивалась до Джейми.
Ладно, говорит Джейми. Ну, тогда спокойной ночи.
Он целует ее в щеку и идет за курткой. Все благодарят Марианну за приятный вечер. Бокалы стоят на сушилке рядом с раковиной. А потом входная дверь закрывается, и они с Коннеллом остаются вдвоем. Она чувствует, как расслабляются мышцы плеч – уединение похоже на наркотик. Она наполняет чайник, достает чашки из шкафа, складывает грязные бокалы в раковину, вытряхивает пепельницы.
Вы с ним все еще вместе? – говорит Коннелл.
