Да, сказал он. Учебу я не брошу, не переживай.
То есть тебя не будет три месяца.
Да.
Долгая пауза.
Ну, не знаю, сказал он. Полагаю, ты в это время захочешь встречаться с другими, да?
Помедлив, Марианна сказала голосом, поразившим его своей холодностью: разумеется.
После этого он встал и вылил недопитый кофе в раковину. Выходя из подъезда, он плакал – то ли по своей жалкой мечте пожить в ее квартире, то ли по их сломанным отношениям.
Через пару недель она уже встречалась с другим, со своим приятелем по имени Джейми. Отец Джейми был одним из тех, кто устроил финансовый кризис, – в буквальном смысле, он был напрямую к этому причастен. О том, что они встречаются, Коннеллу сообщил Найл. Коннелл прочитал его сообщение на работе, ему пришлось уйти в заднюю комнату и почти на целую минуту прижаться лбом к холодному шкафу. Он подумал: значит, Марианна все это время хотела встречаться с кем-то другим. Наверное, она даже рада, что я уезжаю из Дублина из-за безденежья. Ей хотелось дружить с парнем, родные которого будут катать ее по горнолыжным курортам. Теперь у нее есть такой парень, и она даже не захочет отвечать на мои электронные письма.
К июлю даже Лоррейн прослышала, что Марианна встречается с другим. Коннелл знал, что в городе об этом судачат, из-за отца Джейми с его общенародной дурной славой, а еще потому, что больше и поговорить не о чем.
И когда вы расстались? – спросила его Лоррейн.
Да мы и не были вместе.
Я думала, вы встречаетесь.
Так, время от времени, ответил он.
Ну и молодежь пошла. Не понимаю я ваших отношений.
Ты вообще-то не старуха.
Когда я училась в школе, сказала она, люди либо встречались, либо нет.
Коннелл сжал челюсти, уставился в телевизор.
А откуда я тогда взялся? – сказал он.
Лоррейн с укором пихнула его локтем, он продолжал смотреть на экран. Показывали передачу про туризм – длинные серебристые пляжи и синее море.
Марианна Шеридан не стала бы встречаться с таким, как я, сказал он.
Это в каком смысле – с таким, как ты?
Мне кажется, ее новый дружок больше ей подходит по общественному положению.
Несколько секунд Лоррейн молчала. Коннелл слышал, как она тихо поскрипывает зубами.
Я не верю, что Марианна на такое способна, сказала Лоррейн. Она просто не такой человек.
Он встал с дивана. Что знаю, я тебе все рассказал, ответил он.
Ну, значит, ты что-то не так понял.
Но Коннелл уже вышел из комнаты.
Сейчас во дворике кафе солнце светит так ярко, что цвета с хрустом ломаются на острые осколки. Марианна закуривает, пачку оставляет открытой на столе. Коннелл садится, и она улыбается ему сквозь серое облачко дыма. Он чувствует в ней внезапную уклончивость, но из-за чего – непонятно.
Кажется, мы еще ни разу не встречались на кофе, говорит он. Или встречались?
Разве нет? Наверняка встречались.
Он понимает, что произносит неприятные вещи, но остановиться не может. Никогда, говорит он.
А вот и встречались, говорит она. Мы пили кофе перед тем, как пошли смотреть «Окно во двор». Впрочем, это было скорее свидание.
Его удивляют ее слова, так что в ответ он лишь издает неопределенное «гм».
Дверь позади него открывается, официантка принесла кофе. Коннелл благодарит ее, она, улыбнувшись, уходит обратно. Дверь затворяется. Марианна говорит, что хотела бы, чтобы Коннелл с Джейми познакомились поближе. Надеюсь, вы с ним сойдетесь, говорит она. И бросает на Коннелла беспокойный взгляд – совершенно искренний, его это трогает.
За себя отвечаю, говорит он. Почему нет-то?
Я знаю, что хамить ему ты не будешь. Но я надеюсь, что вы вообще сойдетесь.
Я постараюсь.
Только не пугай его, говорит она.
Коннелл добавляет в кофе чуточку молока, ждет, пока на поверхности проступит белизна, потом ставит кувшинчик обратно на стол.
А, говорит он. Надеюсь, ты и ему сказала, чтобы он меня не пугал.
Так ты его и напугался, Коннелл. Да он ростом меньше меня.
Тут же не в росте дело, правда?
Он, понимаешь ли, это видит так, говорит она: ты его гораздо выше, и ты раньше спал с его девушкой.
Ловко ты сформулировала. Ты так ему про нас и говоришь: Коннелл – это верзила, с которым я раньше спала?
Она смеется. Нет, говорит она. Но про это все знают.
А у него комплексы по поводу роста? Я не буду на этом спекулировать, просто интересно.
Марианна поднимает чашку. Коннелл все не может сообразить, какие между ними теперь отношения. Они что, договорились, что их больше не влечет друг к другу? И с какого момента им так положено думать? По Марианниному поведению догадаться невозможно. Ему кажется, что ее по-прежнему к нему тянет, и прямо сейчас ее очень забавляет, что она позволила себе увлечься человеком, который никогда не войдет в ее круг, – такая маленькая секретная шалость.
Тогда, в июле, он пошел на поминальную службу по Марианниному отцу. Церковь у них в городе небольшая, в ней пахнет дождем и ладаном, в окнах витражи. Они с Лоррейн никогда не ходили на службы, в церкви он бывал только на похоронах. Приехав, он увидел в притворе Марианну. Она выглядела произведением христианского искусства. Смотреть на нее оказалось куда мучительнее, чем он предполагал, и ему захотелось совершить что-нибудь ужасное, например поджечь себя или врезаться на машине в дерево. В моменты душевного смятения он всегда начинал думать о том, как бы себя ранить физически. Он ненадолго успокаивался, воображая боль куда более страшную и непереносимую, чем та, которую он сейчас испытывает, – может быть, помогало само умственное усилие, прерывавшее на миг течение мыслей, однако потом делалось только хуже.
Марианна в тот же вечер уехала обратно в Дублин, а он пошел пить с одноклассниками, сперва к Келлеру, а потом к Макгауэну, а после этого в тот самый жуткий ночной клуб «Фантом» при гостинице. В компании не было никого из его близких друзей, и после нескольких рюмок он понял, что в любом случае пришел не общаться, а надраться до беспамятства. Он постепенно выпал из разговора и сосредоточился на поглощении алкоголя – сколько удастся выпить, не вырубившись, – и даже не смеялся шуткам, вообще их не слышал.
Там, в «Фантоме», он увидел Полу Нири, бывшую их преподавательницу экономики. К этому моменту Коннелл уже был так пьян, что в глазах расплывалось: рядом с каждым плотным предметом он видел второй такой же, похожий на призрак. Пола угостила их всех текилой. На ней было черное платье, на груди – серебряная подвеска. Он слизал соль с тыльной стороны своей ладони и увидел призрачный двойник ее цепочки, смутный белый след на плече. Она посмотрела на него – глаз у нее было не два, а несколько, и они занятно вращались в воздухе, точно драгоценные камни. Его это насмешило, а она наклонилась ближе – ее дыхание коснулось его лица – и спросила, почему он смеется.
