– Нет, не уходи, не оставляй меня в последние минуты…
– Это не последние минуты, не последние… Ты не умрешь! Маркеллин, мой единственный, мой возлюбленный, мой ангел, все будет хорошо, не бросай меня одну, я не выдержу… Останься, останься здесь…
Вампир лишь с грустной улыбкой протянул к молодой женщине окровавленную, белую руку: – Знаешь, о чем я мечтал? Мне всегда хотелось лишь одного: если я…, я стану покидать…этот…, этот мир, то ты не отпустишь меня, будешь крепко держать, но, увы…эта мечта не сбылась. Прощай… Они…они, Гастингсе, победили нас, убили, но эта любовь…вечна, – Маркеллин медленно прикрыл глаза, больше не сказав ни слова. Истерический плач вырвался из груди Мария, но она не собиралась отступать, не собиралась отдавать жестокой смерти своего любимого, нет, он не уйдет с ней!.. Нет! Несмотря на критичность ситуации, Кристин помнила слова Луна: «Твое дыхание может излечить и даже воскресить лишь того, кто до беспамятства любит тебя. Только так». Англичанка склонилась над служителем Тьмы и впервые прикоснулась своими губами к его полуоткрытым устам. Девушка изогнулась и взвыла от резкой, пульсирующей боли, вмиг покрывшей все тело. Марии казалось, словно ее пронзают десятки свирепых молний, нечеловеческий жар то накатывал с невероятной силой, то немного отступал. Кристин чувствовала, что силы стремительно покидают ее, сердце готово вот-вот разорваться, и если она сейчас оторвется от Маркеллина, возможно, еще сможет спасти себя, но отчаянная меджампирша даже не думала об этом: либо в этом мире они вдвоем, либо в том, потусторонним. Она не сможет жить без его взглядов, улыбок, без его присутствия, без него этот свет темный, словно траурная ткань. Огонь продолжал мучать свою жертву, также как и тогда, в комнате Гертрудис, но в тысячи раз сильней. Мария понимала, что держится только благодаря своей сверхъестественной сущности и этой подпитывающей, огромной любви. Кристин еще сильней разомкнула языком губы Маркеллина, и до дрожи сжала его руку, уже не понимая, сколько длятся эти мгновения. В конце концов, молодая женщина почувствовала, как в ней разорвалась какая-то грань и бессильно прижалась к груди своего избранника. Кристин так и лежала на нем, видя перед взором лишь кусок ясного неба. Лучи нещадно пекли кожу, но Мария не чувствовала уже абсолютно ничего. Внезапно англичанка прислушалась и с трудом оторвала голову, заглянув в лицо вампира. Девушку бросило в жар, а по губам скользнула лихорадочная, дрожащая улыбка. Хватая губами холодный, пронзительный воздух, молодая женщина приподнялась на локте и тихо, словно в бреду, прошептала:
– Ма…Маркеллин…, – он смотрел на нее, широко распахнув глаза, и до дрожи сжимая влажную ладонь любимой. Молодой человек облизнул пересохшие губы и легонько прижал к себе рыдающую Кристин, вдыхая ее хрупкий, нежный аромат, чувствуя на щеках ее мягкие, струящиеся кудри.
– Моя Лилия, мой ангел, мой цветок, моя спасительница, – мужчина зарылся лицом в волосы избранницы, наконец, сумевши насладиться ее теплом. Мария с трудом оторвалась от служителя Тьмы, заметив, что все ее платье покрыто следами крови. Оторвав кусок ткани, девушка быстро наложила ее на разорванную рану, помогая очнувшемуся вампиру немного приподняться:
– Мой Маркеллин, – сладко прошептала Кристин, проведя ладонью по щекам раненого. Молодой человек нежно схватил возлюбленную за пальцы и прижал их к своим пылающим губам: – Мне было так страшно, одиноко, холодно… Ты уходил от меня, каждую секунду все больше отдаляясь, а я просто бесплодно на все это смотрела, – ледяные слезы потекли по щекам меджампира, но мсье д’Азулье сразу же их вытер, обнажив белоснежные клыки в широкой, приободряющей улыбке:
– Тише, не плачь, хватит. Отныне тень печали не прикоснется к твоему прекрасному личику. Обещаю.
– Они,… они убили Агафоклию, – тихо взвыла Кристин, с болью взглянув в глаза любимому: – Эти негодяи едва не лишили жизни и тебя, но почему никто из клана не заступился, почему, когда ты буквально несколько минут назад лежал при смерти, никто не пришел? Это и есть ваше братское плечо, помощь при малейшей опасности? Почему? Почему они оставили нас в эти мгновение лицом к лицу со смертью? – Маркеллин попытался утешительно обнять девушку, но та лишь отстранилась: – Хватит. Довольно. Я уже не та маленькая беззащитная девочка, забывшая свое прошлое и ту боль, что едва перенесла. Мое сердце вырвали и бросили в огонь уже дважды, но знаешь, почему я до сих пор крепко стою на ногах? Лишь из-за двух вещей: мести и любви. Я не знаю, что из них сильней, но это, надеюсь, не важно. Маркеллин, не заставляй меня выбирать. Скажи правду. Я обязана знать. Что произошло за те часы, что я провела на кладбище? Агафоклия что-то говорила о Рочелл, о проклятии. Неужели из-за меня…
– Прекрати, – резко прервал вампир, с трудом поднявшись на подкашивающиеся ноги: – Не заставляй меня чувствовать себя хрупким щенком, попавшим в клетку хищницы. Мария, – молодой человек немного грубо привлек девушку к себе и, сжав ее плечи, с вызовом посмотрел в глаза: – Я не узнаю тебя, этот взгляд, наполненный злобой, губы, выкрикивающие столь обидные и несправедливые слова, кто ты? Ты уже не моя Лилия, – молодая женщина гневно высвободилась, отойдя от француза на несколько шагов назад:
– Да, ты прав, поскольку та Лилия не стала бы тебя спасать, рискуя собственной жизнью, – резко развернувшись, Кристин направилась обратно в замок, но внезапно остановилась, заметив под ногами четкую алую линию, соединяющуюся в небольшой круг.
– Если ты переступишь эту черту, то навсегда потеряешь меня, – равнодушно пролепетал Маркеллин, наблюдая за глазами возлюбленной, метающими неистовые, жаркие искры. Девушка непоколебимо стояла, гордо вскинув подбородок и крепко сжав губы. Англичанка вновь с невероятной скоростью развернулась, но на этот уже в сторону возлюбленного. Мария чувствовала, как между ними разрастается опасная игра, а огонь взглядов готов сжечь друг друга. Влюбленные не знали, сколько времени вот так простояли, и, наконец, Кристин медленно произнесла:
– Ты знаешь, что я этого никогда не сделаю, – девушка отошла от линии на несколько приличных шагов, но та внезапно стала сужаться. Круг становился все меньше и меньше, и меджампирша сама не поняла, как оказалась почти вплотную с любимым, а его руки страстно сжали ее талию.
– Отпусти меня! – непокорно дернулась светловолосая красавица, но замерла, почувствовав на своей шее его холодное, порывистое дыхание. Маркеллин рывком сорвал с волос девушки тонкую шпильку, наблюдая, как ее блестящие локоны укрывают подрагивающие плечи. Но нет, теперь перед вампиром стояла не хрупкая, юная девчонка, попавшая в лапы насильника, а смелая, страстная дама, сама желающая этой близости. Мария проколола булавкой себе палец и поднесла его к губам любовника, чувствуя, как он щекотливо облизывает выступившую кровь. Они играли друг с другом в запретные, взрослые игры и теперь погружались в мир собственных вампирских фантазий.
– Я хочу тебя! Хочу! – нечеловечески взвыл мсье д’Азулье, жадно впившись губами в полуоткрытые, влажные уста любимой. Их языки встретились, образуя жаркий ореол, а пальцы Маркеллина быстро заскользили по шнуровке Кристин. Почувствовав, как одна бретелька уже сползла, и, понимая, что последует дальше, Мария все же нашла в себе силы остановиться:
