Лина: Ха-ха! «Мэм, вы не могли бы на несколько часов сокрыть от нас ваш безобразный внешний вид? Нам важно заботиться о наших гостях».
Эми: «О наших гораздо более привлекательных гостях». А мой кавалер бы ответил: «Она не возражает. Она из тех, у кого красота – внутренняя».
Талия: Ты бы лучше вообще-то позаботилась и о внешней красоте тоже. Я немалую часть августовского бюджета извела на эту твою внешнюю красоту. Ты хоть за бровями следишь? Он оценил твои волосы?
Эми: Да. Он сказал, что во мне его привлекли волосы. На первом свидании такое, конечно, не стоит произносить. Я же не сказала, что выбрала его за зубы.
Лина: У него красивые зубы? Это немаловажно.
Эми: У него зубы, как в рекламе. Аккуратные ряды жемчужин, освещающих своей белизной все окружающее пространство.
Лина: Значит, он очень дисциплинирован в плане гигиены.
Эми: Я бы сказала, что речь уже не о дисциплине. Больше похоже на смысл жизни.
Лина: Что-то вроде Божьего призвания?
Талия: Как его зовут?
Эми: Дилан.
Талия: ДИЛАН, ЭТО БОГ. ПОЙДИ И СДЕЛАЙ ОТБЕЛИВАНИЕ ЗУБОВ.
Эми: Скорее всего, так и было. Во всяком случае, его зубы гипнотизируют, от них не оторваться. Думаю, это из-за них я заказала второй мартини.
Лина: Талия, ОНА ЗАКАЗАЛА ВТОРОЙ МАРТИНИ.
Талия: Не кричи. Только Гласу Божьему дозволено писать заглавными буквами.
Лина: Талия, она заказала второй мартини.
Талия: ПРИКИНЬ? Ты переспала с ним, Эми Байлер?
Эми: Нет. Но сдерживаться было тяжело.
Лина: Она снова все делает не так. Пытается сдерживаться.
Талия: О чем и речь! Я знаю!
Эми: Он выглядел сногсшибательно, ресторан был отличный, и он даже несколько развлек меня рассказами про то, как он путешествует по всему миру и выдает кредиты от МВФ. Но…
Лина: Что?
Эми: Глубоко внутри он мудила. Еще же допустимо использовать это слово?
Талия: Допустимо, но только в переписке с людьми нашего возраста.
Лина: Я никогда не произносила слово «мудила».
Эми: Это потому, что ты никогда не встречалась с мудилами. Ты была замужем за Богом.
Лина: Бывали дни, когда я чувствовала, что Бог и есть это слово.
Талия: Ого. Дай нам потом как-нибудь знать, сколько еще монашек горят в аду, Лина.
Лина: Можно подумать, ты своими глазами не увидишь.
Талия: Я уже в аду. Ад – это лето во Флориде.
Эми: Ад – это когда понимаешь, что красавец мужчина с белыми зубами – мудила только после второго мартини. Все время с тех пор, как нам принесли горячее, и до тех пор, пока я не сбежала в такси, я сдерживала себя, чтобы не сказать ему, насколько высокомерно он себя ведет. А вел он себя так, словно самолично изобрел микрозаймы. А еще он меня спросил, читала ли я последнюю книгу Малкольма Гладуэлла
[63] (а я ее читала), и даже после того, как я об этом сказала, он мне пересказал всю книгу практически дословно. Типа, даже если я ее читала, поняла ли я ее так, как может это сделать только Дилан.
Талия: Ой. Малкольм Гладуэлл.
Эми: Прикинь? Я работаю в библиотеке! Копай глубже, придурок.
Лина: Вы там в своем Нью-Йорке вообще зажрались. Я считаю, ей надо было с ним переспать. Я бы так и сделала, будь он женщиной.
Эми: Я бы лучше переспала с женщиной.
Лина: У тебя есть для этого все возможности.
Талия: Нет необходимости менять команду. Кроме Дилана есть столько мужчин. Мэтт мне прислал сегодня фотки тех, кто с кубиками. Так что Эми завалена предложениями. Когда у тебя следующее свидание, Эмич?
Эми: Вздох. Завтра вечером.
Талия: Отлично.
Лина: Два свидания за три дня? Эми, ты тигрица.
Эми: Ррр. Он доктор и ведет меня в какой-то пафосный ресторан с звездным шеф-поваром, про которого я никогда не слышала. Мы немного попереписывались, и я настроена оптимистично. У него нет короны на голове, он сказал, что, судя по моему рассказу, у меня замечательные дети, а значит, я и сама, скорее всего, замечательная. Просто восторг!
Талия: Ох уж эти доктора…
Лина: По крайней мере, вкусно поешь.
Эми: Именно! Вчера вечером я начала с устриц, продолжила дыней с прошутто, затем были гребешки, а на десерт – наивкуснейший лимонный пирог. Не говоря уже о двух весьма крепких мартини.
Лина: И после всего ты не ему не дала? Талия, посмотри на нее.
Талия: Настоящая принцесса.
Эми: Девочки, поверьте мне, я поступила правильно. Иначе по ходу дела я бы только и думала, как бы не отколоть ему зуб.
Талия: Совет профессионала: если откалываются зубы, что-то ты в сексе делаешь не так.
Лина: Не суди ее строго, Т. Эпоха, когда у нее был регулярный секс, давно канула в лету. Тогда еще в ходу были деревянные дубинки.
Эми: Народ, я вас перевожу на беззвучный режим.
Талия: Давай. Мы и без тебя над тобой постебемся.
Эми: Спокойной ночи, злыдни.
Лина: Спокойной ночи, ваше величество.
Вернувшись с «Flywheel» в следующий раз, я принимаю душ, надеваю красивое серое платье-макси с глубоким вырезом на грани непристойности и выхожу за дверь. Больше никаких хлопьев на ужин. Сегодня я позволю себе дерзость отправиться в ресторан, о котором прочитала в свежем «The New-Yorker». Это место, в котором «в тажине
[64]∗ и миске оливок собраны все акценты современной нью-йоркской кухни».
Столик у них забронировать невозможно, поэтому я готовлюсь часами томиться у барной стойки. Но когда я говорю, что мне нужен столик на одного, хостес
[65] вдруг обнадеживающе улыбается. Оказывается, здесь открытая кухня и все сидят за широкими общими столами из искусственно состаренного дуба, а администратор старается, чтобы ни один стул не остался незанятым. Я оказываюсь между громкой компанией из пяти инвестиционных банкиров и парочкой на свидании. Слушать их разговоры оказывается настолько интересно, что я сильно затягиваю процесс выбора блюд, и, когда официант подходит во второй раз, я просто прошу ее заказать за меня.
