Наблюдая за схваткой, Тэо заметил Эстель, выбежавшую на палубу. Капитан разозлился на подобную выходку девушки, но в следующий момент, увидев англичанина, понял, в чём дело, и в один прыжок оказался на палубе. Перегородив путь противнику, Корбо нанёс удар кулаком по роже косоротого. Тот мгновенно выпустил девушку и вступил в бой. Схватив Эстель за руку, Корбо оттолкнул её, чтобы она не мешала, и бедняжка, дрожа от страха, прижалась спиной к перегородке.
Тэо наступал, и англичанин, пытаясь сдержать натиск капитана, пятился в сторону двери его каюты, но, решив сам перейти в наступление, косоротый неожиданно нанёс удар. Корбо отбил выпад, а в следующее мгновение произвёл отвлекающий манёвр и прошил противника насквозь. Испустив непонятный звук, англичанин вылупил глаза и замер. Капитан выдернул из тела клинок, и оно свалилось прямо перед дверью, перекрывая собой вход. Корбо собирался отпихнуть труп, но на него налетел другой англичанин, и ему пришлось вновь отбиваться. Быстро разделавшись с противником, капитан зло взглянул на всё ещё стоящую у перегородки девушку, подлетел к ней и, схватив за плечо, толкнул под трап, ведущий на ют.
– Сиди здесь и не высовывайся! – приказал он и, сдерживая атаку сразу двух нападавших, вновь бросился в бой.
Забравшись под лестницу, Эстель сжалась в комочек и, прижавшись к стене, беспомощно наблюдала за схваткой. А между тем новая волна англичан хлынула на палубу «Поцелуя Фортуны». Противник, превосходящий численностью, давил команду фрегата, но французы дрались отчаянно. Сам Корбо, поражая кошачьей ловкостью, методично отбивал удары и нападал с молниеносной быстротой. Его чуть изогнутый клинок не знал усталости и сокрушал противника, сметая всех со своего пути. Во второй руке пират сжимал острозаточенный нож, которым капитан владел столь же мастерски и умело, как и палашом.
В следующую секунду Тэо успел уложить одного из нападавших и сам перешёл в наступление. Эстель не могла отвести глаз от капитана. Его вид пугал и в то же время завораживал. Весь в чёрном, с иссини-чёрными волосами Корбо напоминал демона, вырвавшегося из ада. Огненнокарие глаза мужчины светились ледяным огнём и только усугубляли подобное сравнение. Сочетание огня и пламени в глазах пирата казалось ужасающим, а выражение лица поражало звериной жестокостью. На нём застыло свирепое выражение, более подходящее беспощадному хищнику, а не человеку: плотно сомкнутые губы, веки напряжённо прищурены, между бровями залегла двойная складка. Иногда по губам капитана проскальзывало что-то похожее на улыбку, скорее напоминающую волчий оскал, – настолько она была злорадной и бездушной. Движения мужчины поражали удивительной точностью, несокрушимой мощью и недюжинной силой. В то же время он двигался настолько легко, будто танцевал заученные движения, но только то был танец смерти, а сам пират казался зримым воплощением вечной тьмы. Противники Корбо в считанные мгновения падали сражённые, и он, вгрызаясь в толпу, крушил всех налево и направо, не оставляя и шанса на спасение. Наблюдая за капитаном, девушка вспомнила свою попытку испугать пирата кинжалом для фруктов, и теперь она отчётливо поняла, насколько её угроза выглядела смехотворно нелепой.
Вскоре Эстель потеряла капитана из вида. Корбо скрылся в гуще схватки, и сеньорита, широко раскрыв глаза, продолжала с ужасом следить за картиной безумного сражения. Она видела, как мужчины с перекошенными физиономиями убивают друг друга, и не понимала, зачем они это делают? Что движет ими? Ради чего они лишают жизни других и ради чего готовы расстаться со своей? Ничего человеческого не осталось в лицах людей, окружавших сеньориту. Охваченные жаждой крови и одержимые единственным желанием – убить, мужчины наносили друг другу смертельные удары. Достигнув цели и поразив противника, пираты с иступлённой злобой в глазах бросались на следующего.
Над кораблём бушевал шум битвы: звон металла, хруст костей, отборные проклятия, вопли раненых, стоны умирающих, топот ног, удары кулаков, грохот падений. Всё это слилось в единый оглушающий гул, превращаясь в ужасное злорадное завывание смерти. Язвительно хохоча над бесконечной глупостью людей, эта костлявая ведьма буквально носилась над головами и, бурно радуясь обильному урожаю, собирала жуткую кровавую дань.
Раненые падали и, смешиваясь с убитыми, пытались отползти, тщетно выискивая безопасное место. Дерущиеся не замечали ни тех, ни других и, спотыкаясь о распростёртые тела, а порой и наступая на них, продолжали резать друг друга. Кто-то с распоротым животом упал и внутренности вывались из несчастного; ещё живой он в бессильном отчаянье орал, пытаясь их собрать, но по частям, принадлежащим человеку, тут же начали топтаться дерущиеся, не обращая внимания на вопли умирающего. С гулким стуком на палубу упала чья-то голова и покатилась по полу, мешаясь в ногах. Нихель её пнул в сторону, и она словно пушечное ядро улетела за борт. Кровь, заливая палубу, хлестала из раненых и убитых, и десятки ног топтались в страшном месиве, растаскивая её сапогами, а то и голыми ногами. Санчес поскользнулся в кровавой луже и грохнулся о палубу, весь вымазавшийся в жуткой жижи; полуиндеец снова бросился в атаку, вселяя панику в окружающих: казалось, мёртвый восстал и ринулся в бой.
Весь этот кошмар кипел на корабле. К горлу Эстель подступала тошнота, ей хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть чудовищного зрелища, творящегося вокруг. Но сеньорита, не в силах пошевелиться, словно окаменела, и её глаза, не желая слушаться хозяйку, в ужасе застыли. На лестнице, под которой укрылась бедняжка, происходила драка, девушка слышала над собой топот и угрозы, ей хотелось вжаться в стену ещё больше и просто растворится в ней. Вдруг слева от сеньориты что-то свалилось. От неожиданности несчастная вздрогнула и, наконец, вышла из оцепенения. Эстель смогла отвести глаза, но взглянув на упавший предмет, леди похолодела, то была рука сжимающая кинжал. Невольно отшатнувшись, испанка с изумлением увидела, как пальцы кисти разомкнулись, и клинок выпал. С испугом разглядывая руку, девушка робко потянулась, желая подобрать оружие, но тут с другой стороны громыхнуло. Эстель подскочила и, повернувшись, увидела тело хозяина руки. Человек с перерезанным горлом издавал хлюпающие хриплые звуки, но вскоре затих.
Бедняжка вскрикнула и задрожала, и лишь одна мысль терзала её: как бы забиться в стену ещё дальше и сделаться совсем маленькой и незаметной? От охватившего её смятения по щекам девушки потекли слёзы, и она, наконец, смогла зажмуриться и уткнуться лицом в колени. Эстель сидела так, стараясь не смотреть по сторонам, но шум схватки продолжал терзать слух. Тогда, не желая больше ничего ни видеть и ни слышать, сеньорита закрыла уши руками и, стараясь голосом заглушить звуки резни, принялась читать вслух молитву.
Команда «Поцелуя Фортуны» во главе с капитаном отбила первую нахлынувшую атаку. Корбо с боем пробрался на ют, откуда можно было следить за всем, что происходило вокруг. Он по мере необходимости отбивался от нападавших англичан и с тревогой следил за сражением. На корабле англичан флибустьеры сражались с тем же остервенением, что и на «Поцелуе Фортуны», но, несмотря на отвагу французских пиратов, Корбо с досадой замечал, как редеет его команда, а перевес врага остаётся очевидным. Тут внимание капитана привлёк Хьюго, сражающийся на корабле противника. Квартирмейстер уверенно продвигался к мостику, явно намереваясь подобраться к английскому главарю. Корбо встретился взглядом с англичанином и, решив отвлечь его внимание, галантно раскланялся.
