– Правда? Герман ничего мне об этом не сказал.
– И еще много о чем, – загадочно добавил Алекс, не глядя девушке в глаза. – Но тебе не стоит сердиться на него за это. Он не хотел тебя пугать, только и всего.
– Значит, мне есть, чего бояться?
– Тебе – нет. Самые строгие требования у отца к нам с Германом.
– Но это же хорошо в каком-то смысле? Должно быть, это с детства прививает огромное чувство ответственности?
Алекс задумался, вспоминая что-то.
– Пару лет назад при подготовке такого же ужина я забыл заказать лилии. А она их любила, – Алекс кивнул на фото над камином. – И Влад об этом помнил, а я забыл.
– И что же было дальше?
– Он разбил одну из ваз об мою голову, а вечер и ночь затем я провел в подвале.
– Ничего себе! – удивилась гостья. – Ну и порядки у вас.
– Вот и скажи мне, что это больше развивает: чувство ответственности или какие-то другие умения.
– Похоже, мне стоит быть осторожнее с ним.
– Нет, тебе нет. К нам с Германом он очень требователен, как и к себе. А вот к женщинам здесь отношение более свободное. Красота и ум – вот все, что нужно, чтобы ему нравиться.
– С этим у меня не все гладко, – Кристина выглядела озадаченной.
– Не стоит так себя недооценивать, – он осторожно поправил локон ее рыжих волос, выбившийся из прически.
Девушка не ожидала этого жеста и немного смутилась. Чтобы скрыть это, спросила:
– Интересно, когда Герман вернется? Владислав сказал, что заберет его ненадолго.
– У Мареша-старшего свои понятия о времени. Так что, боюсь, не скоро мы их увидим.
Камин бросал причудливые блики на стены слабо освещенной комнаты. Они, казалось, колыхались в такт музыке, звучащей в гостиной.
– М-м-м-м, – Кристина тихонько подпела, – я знаю этот вальс. Мы танцевали под него при выпуске из школы.
– Правда? Тогда я придумал, чем тебя развлечь.
Он протянул ей руку.
– Ты приглашаешь меня? – удивилась девушка.
– А почему нет? У нас еще масса времени, и мне поручено сделать так, чтобы ты не скучала.
Кристина все еще колебалась.
– Не думаю, что это хорошая идея. Я забыла, как это делается.
– Не бойся. Никто не увидит, как ты отдавишь мне ноги.
Помедлив еще мгновение, Кристина все же вложила свою ладонь в его и ощутила, какая у Алекса прохладная кожа.
Рука партнера легла на ее талию легко и невесомо, почти не касаясь платья. Он вел осторожно и плавно, так, что Кристина даже почти сразу смогла подстроиться.
– У тебя получается.
Она еще смотрела на свои ноги, чтобы не запутаться и не сбиться.
– Я вижу, спасибо.
Раз-два-три. Раз-два-три. Уже спокойнее и увереннее. Раз-два-три. Раз-два-три. Кристина подняла глаза и поняла, что Алекс неотрывно смотрит на нее.
– Что-то не так? – она рассеянно улыбнулась.
– Нет. Все так. Просто я хочу извиниться. Думаю, лучшего момента не будет.
– Это за что? – не поняла она.
– За тот случай в больнице. Несколько лет назад. Думаю, ты помнишь. Я повел себя с тобой очень грубо. Мне жаль.
– Ну, что ты! Это было так давно. Я уже и забыла, – его слова тронули Кристину до глубины души. – Я сама… как бы так сказать… Поучаствовала в этой ситуации. Естественно, что ты злился на меня.
– Не на тебя, а на себя… Ты же многого не знаешь. Я тогда искал виноватого, чтобы мне стало легче.
– Я не совсем понимаю. А ты здесь при чем?
– Я виноват не меньше твоего, – его лицо было серьезным.
Кристина молчала, ожидая, что он продолжит. И он, немного помедлив, заговорил снова:
– Ты же не знаешь до конца, что случилось. Когда Герман приехал после той встречи с тобой, он был сам не свой. И вот тогда он захотел выбросить картину.
– Ту, где я нарисована?
– Да. Но я ему не дал. Мы сильно поссорились. Я наговорил ему тогда много всего, чего не следовало, и ушел. А он… Ну, ты в курсе. Видимо, наш с ним разговор был последней каплей.
Вальс подошел к концу и стих. Зазвучала следующая мелодия. Алекс осторожно убрал руку с ее талии и посмотрел Кристине в глаза.
– Так что, как видишь, я виноват. И я не имел права тогда набрасываться на тебя. Прости.
Глаза девушки слегка увлажнились и трогательно заблестели в полумраке гостиной.
– Я прощаю, и давай забудем.
Ей хотелось в порыве чувств сделать что-то: обнять его или хотя бы пожать руку, но она сдержалась. Алекс и без того выглядел вполне довольным.
– Мне это было важно. Я рад, что мы поговорили.
– Только я одного не понимаю, почему ты не дал ему выбросить эту несчастную картину?
– Потому что она моя.
Кристина не поняла и, должно быть, это было заметно.
– Это я ее написал, – пояснил Алекс.
– Ты? – девушка даже переспросила от неожиданности.
– Да, я. Хотел сделать ему приятное и написал эту картину. Но он не имел права так с ней обходиться: выбросить или изрезать. Ведь это моя работа.
– Жаль, что она все-таки пострадала в тот день, – ей вспомнилась кровь в углу холста.
– Пустяки. Я легко ее восстановил. Она цела, вы с Германом снова вместе, и все, вроде бы, хорошо, – он улыбнулся, чтобы смягчить серьезность момента.
Время шло, а в гостиной молодые люди были, по-прежнему, одни. Алекс старательно занимал Кристину беседой. Они удобно устроились вблизи камина в уютных креслах друг напротив друга. От ужина в столовой осталась почти полная бутылка элитного французского вина, которую Алекс предложил распить. Он принес пару бокалов и наполнил их. В свете камина вино казалось темно-бордовым, почти черным.
Кристину уже клонило в сон. Неспешная беседа и слабый алкоголь расслабляли. В тишине и полумраке дом казался нереальным и пугающе-прекрасным. Она слушала голос Алекса и впитывала окутывающую ее атмосферу, которая пьянила не хуже вина. Девушка хотела оставить в памяти все детали этого необычного вечера в особняке у озера.
Ее взгляд задумчиво скользил по комнате, обходя все предметы и, наконец, упал на ее собеседника. Она обратила внимание на его руки. Тонкие пальцы без единого кольца неспешно крутили ножку бокала.
– Можно задать неожиданный вопрос?
Алекс молча кивнул.
– Ты носишь украшения на руках?
– Нет, а почему ты спрашиваешь?
– Просто. Герман иногда носит очень интересные кольца. Красиво. И у тебя красивые руки.
