– Это-то я, а вот ты больше похож на бомжа, пробравшегося в чужой дом.
Начавшая зарождаться в глазах мужчины радость померкла. Он медленно отошел и сел на кровать. Вертя в руках недопитый бокал, спросил:
– Откуда ты здесь?
– Алекс меня привез.
– Тебе не следует сейчас здесь быть, чтобы не видеть меня таким, – его взгляд из-под густых каштановых бровей был похож на взгляд загнанного зверя.
– Хочешь поиграть со мной в красавицу и чудовище? Бель! Тебе нельзя заходить в эту часть замка! Кхе-кхе! – она закашлялась и пошла в сторону окна, чтобы открыть его. – Уходи, Бель! Прочь отсюда!
В комнату ворвался ночной морозный ветер, распахнув окно настежь и разметав шторы. Кристина с наслаждением вдохнула полной грудью и продолжила:
– Так что здесь происходит?
– Я и сам хотел бы это узнать. Может быть, ты ответишь мне, Бель, что происходит? Почему ты не берешь трубку и не отвечаешь на звонки? Что случилось такого, что ты вдруг стала меня игнорировать?
Она смешалась.
– Я не игнорировала, просто… Я…я была занята.
– Занята?! – он встал и нетвердым шагом приблизился к ней вплотную. – И чем же, позволь узнать, ты была так занята?
– Просто учеба, работа, – наспех соврала Кристина и вдруг услышала смех.
Герман хрипло смеялся, затем пристально посмотрел ей прямо в глаза. Его лицо пылало от гнева. Он сжал в руке бокал так, что тот лопнул.
– Никогда больше так не делай! – прорычал он сквозь зубы.
Кристина, как завороженная, смотрела на его сжатый кулак, сквозь пальцы которого густыми каплями начала сочиться кровь. Она протянула к мужчине руку, но он резко отстранился, затем двинулся в ванную. С минуту ошарашенная девушка стояла и смотрела, как загипнотизированная, на открытый дверной проем, полный света, откуда слышался шум воды. За спиной ветер хлопал шторами, как раненая птица бьет крыльями, силясь взлететь. Мерцающие в свете фонарей снежинки залетали в комнату и ложились на ковер, образуя созвездия.
Вода перестала шуметь, и это вывело Кристину из задумчивого оцепенения.
Она закрыла окно. Комната уже достаточно проветрилась. Помедлив немного, двинулась на свет, в ванную. Герман стоял у раковины и наспех заматывал ладонь носовым платком. Завязать узел не получалось.
– Дай я, – Кристина осторожно коснулась его пораненной руки, завязала платок. – А бинта у тебя нет?
– Нет. Не держу подобного здесь.
– А стоило бы.
– Стоило бы брать трубку, когда тебе звонят…
– Пффффффф… – Кристина тяжело выпустила воздух сквозь губы, собираясь с мыслями, и, наконец, сказала, не глядя на него:
– Знаешь, ты прав. И нам надо поговорить.
Герман проскользнул мимо нее в полутемную спальню. Оттуда послышалось позвякивание бутылок, затем его голос:
– Предчувствую, что разговор будет долгим.
– Да. Это была большая ошибка.
– О! И нелегким! – он снова прошел мимо нее, держа в одной руке полупустую бутылку с чем-то явно крепким. Второй рукой опустил сиденье унитаза и сделал Кристине приглашающий жест.
– Что? – не поняла она.
– Как мужчина, я предлагаю даме сесть.
Сам он встал в проеме, опираясь плечом о дверной косяк. Поставив бутылку на край раковины, достал из заднего кармана джинсов мятую пачку сигарет и собирался закурить, но Кристина остановила его.
– Давай без этого. Я только что проверила.
Он пожал плечами и убрал сигарету обратно. Гостья села.
– Итак? – выжидающе спросил он.
– Итак, – по привычке повторила она.
– Что было большой ошибкой, и почему я не мог до тебя дозвониться? Что-то мне подсказывает, что у этих двух вопросов один ответ.
– Пффффф, – она не знала, с чего начать.
– Не торопись, я подожду, пока ты достаточно сдуешься.
Она не сдержал улыбку.
– Умеешь ты разрядить обстановку.
Он улыбнулся в ответ, но ничего не произнес, желая, чтобы она заполнила начавшую скапливаться тишину своим ответом.
– Знаешь, мне кажется, все идет не так, как должно. Еще с момента, где я застукала кое-кого в постели с другой.
– Тут уж я точно не причем.
– Да, конечно. Но потом вдруг появляешься ты, и мой мир совсем слетает с катушек.
– Мне всегда казалось, что это скорее хорошо, чем плохо.
– Но все происходит так быстро…
– А я говорил тогда в прихожей, что ты возненавидишь меня на утро, но ты не послушала.
– Да не в этом дело. Все, понимаешь, все происходит как-то быстро. Слишком быстро.
Герман ненадолго задумался, затем произнес:
– Время – это очень относительная штука. Того, что для тебя молниеносно, я ждал долгие годы. Для меня это происходило годами. В моей голове. Раз за разом, день за днем. Проигрывалось. Понимаешь? Но не это главное.
– А что же тогда? Как это понять? Что главное?
– Главное, быть с тем, кому доверяешь. И доверять тому, с кем себя связываешь. Я когда-нибудь тебя подводил? Кроме случаев, когда я грубо врывался в твою жизнь и самовольно менял твои планы. Но я никогда не обещал тебе, что не буду так делать, ты этого не требовала. Если отбросить подобные вещи в сторону, я когда-нибудь обманывал твое доверие? – он внимательно посмотрел на неё.
Девушка вспомнила, как они познакомились, как в первый же вечер, когда он провожал ее домой, она ощутила удивительное родство с этим странным незнакомцем. То чувство, которого ей так недоставало все годы ее детства и юности. И потом, как это чувство крепло в ней, поддерживало и питало ее изнутри, пока они не расстались, отчего сама земля ушла у нее из-под ног.
– Нет… Не обманывал, но… Мне кажется, я не люблю тебя, – она жалобно подняла глаза на него, ожидая чего угодно в ответ на эту жестокую правду.
Герман только тихо вздохнул.
– И не нужно. Сейчас нет. Именно для любви и необходимо время. Кому-то много, кому-то совсем чуть-чуть. В любом случае, я дам его тебе. Ты же обещала взамен дать мне шанс. Пожалуйста, сдержи свое слово. И впредь оговаривай со мной все, что тебя беспокоит, вместо того, чтобы тупо не отвечать на звонки, ладно?
– Ладно.
– Это все, или есть еще что-то?
– Всё, – соврала Кристина, утаивая свое большое беспокойство и надеясь, что выпитая днём таблетка подействует.
– Отлично, – он удовлетворенно кивнул и сделал большой глоток из бутылки. При этом потерял равновесие и чуть не упал.
– Может, тебе уже хватит?
