Или я уничтожу нас обоих. Мэл всхлипывает, чувствуя ожесточенное противостояние внутри меня. Ее взгляд умоляет меня остаться, ту часть меня, которая убьет любого, кто тронет, кто взглянет на мою девочку. Я могу подарить ей ад и небо. Она знает, конечно, знает об этом.
Небо не для нас, маленькая.
Пекло ада и танцы на углях – следующая ступень… Готовься.
Я вспоминаю, как она прижималась ко мне там… в лавке, и чувствую болезненный укол где-то в груди. Malaki Alfadi
[29]… Я должен учиться читать сигналы, но, когда внутри пылает пожар, могу только гореть, и горю…
– Я не хочу, в бордель, Адам. Ты же не за этим спас меня. Скажи, что ты специально пугаешь меня. Что ты не собирался… – неожиданно-тихим, надтреснутым голосом обращается ко мне Мэл.
– Адам, б…ь? Адам? – снова свирепею я. – Конечно, я собирался! – вырывается у меня грозный рык. – Нахрена мне нужна пользованная шлюха Дэвиса? Ты до конца жизни будешь отрабатывать любимым промыслом.
– Замолчи! Хватит! – Мэл закрывает ладошками лицо, всем видом показывая, как мучительно для нее слушать мои слова.
– Это ты своему пятому клиенту за ночь будешь кричать, Sharmutah.
И тут что-то происходит. Мэл напрягается, потом резко подается вперед, собираясь влепить мне пощечину, но моя реакция быстрее. Перехватываю ее запястья, удерживая на весу. Голубые глаза сверкают гневом и непролитыми слезами, бездонные, серебристые озера, полные боли и уязвленного самолюбия. И я вдруг понимаю, что не хочу больше сражаться с ней сегодня.
– Запомни одну вещь, rohi,
[30] еnti melki lelabad
[31], – говорю я на арабском, потому что по-английски не могу. Не хочу, чтобы она знала, как близко дотянулась, как глубоко проникла.
– Хватит с меня твоих оскорблений, – кричит на меня Мэл, хватаясь за ручку двери, и дергая ее на себя. – Пусти меня, сволочь…
Мелания
Не могу поверить, что этот ублюдок спас меня только ради того, чтобы сказать все это снова. Я не могу больше находится с Джаредом в одной машине, в одной стране, в одном гребаном мире! Это выше моих сил.
Хватаюсь за дверную ручку, тяну ее на себя, понимая, насколько это бесполезно.
– Выпусти меня отсюда, сволочь! Выпусти! – кричу, ударяя кулаком по стеклу. Костяшки пальцев взрывает боль. За спиной я слышу гневный рык Джареда и уже через секунду чувствую его хватку на своих волосах. Он дергает локоны на себя, заставляя меня развернуться.
– Ты никуда больше не сбежишь, melegim. Я убью тебя, если кто-то увидит тебя в таком виде. Если кто-то посмеет смотреть на мою собственность. И даже думать о тебе, – разъяренно шепчет, обдавая мой затылок своим дыханием.
Все внутри сжимается, я чувствую, как лед, которым обросло мое сердце, тает, вновь оставляя его незащищенным.
Боже, Саадат противоречит сам себе. То снова угрожает отправить меня в бордель, где каждый сможет мной воспользоваться, то, как одержимый, называет меня «собственностью». Хотя в его словах, скорее, звучит едва уловимое «ты моя, моя… только моя».
Или мне так сильно хочется это услышать, что я готова снова поверить в собственные иллюзии.
– Пошел к черту, Саадат! Собственность – это твоя жена. Я же никогда тебе не принадлежала. И никогда не буду, – он сильнее дергает мои волосы, и, резко разворачиваясь, я наотмашь хлопаю его по щеке. Второй раз я бью его еще сильнее, так крепко, что голова Джареда дергается в сторону.
– Ах ты маленькая дрянь, afaa sahmah
[32], – в глазах Джареда отражается неприкрытая ярость вперемешку с, обжигающей нутро, похотью. Нет никаких шансов на то, что смогу противостоять ему… я не успеваю ударить его снова.
И даже набрать в легкие воздуха. Джаред хватает меня за шею, держа в руках мой пульс, и, тем самым, само сердце и жизнь, в своей сильной ладони. Его глаза наливаются кровью, на лбу проступает испарина. Обхватываю пальцами его запястья, пытаясь уменьшить давление на шею. Задыхаюсь от ненависти, и, в то же время, покоряюсь его несгибаемой воле, когда он смотрит мне глаза в глаза. В самую душу.
Его взгляд твердит: «ты – принадлежишь мне», и я таю, уменьшаюсь в размерах…
В глазах Джареда пляшут серебристые языки пламени, в которых мне предстоит сгореть.
Я признаю свое поражение, подчиняясь Джареду. Опускаю руки, позволяя ему уничтожать меня. Тяжелое дыхание, свистящее, сквозь зубы. Он смотрит на меня целую вечность, медленно, по капле, проливаясь слезами по моим щекам, прогоняя ярость из глубин своих неистовых глаз. Выражение его лица неуловимо меняется, становясь настороженным, тревожным. Слезы ручьями стекают вниз, по моему подбородку, капая на запястья рук, которые по-прежнему сжимают мое горло.
– Никогда тебя не прощу, – произношу с надрывом, и хватка Джареда резко слабеет. Я солгала.
– Я бы сам никогда себя не простил, если бы с тобой что-то случилось… Глупая, какая ты глупая, Лана, – мое сердце сжалось, реагируя на его слова, на нотки, сокрушающего мой гнев, сожаления в его голосе. Я делаю лишь один короткий вдох, но воздух снова покидает мои легкие, когда он берет меня силой: притягивает за затылок, и впивается в мой рот требовательным поцелуем, вытягивающим из меня жизнь, и остатки воздуха. Звук сердца стучит в висках, голова кружится. Низкий стон Джареда вибрирует на моих губах, и, одурманенная этим звуком, я приоткрываю свои, позволяя ему забирать еще больше моей жизни, энергии и сил. Его язык проникает так глубоко, безжалостно сливается с моим. Я чувствую жуткую потребность противостоять ему, укусить, поцарапать, но, в то же время, ощущаю себя такой маленькой и беззащитной, под его напором и натиском. Плененная его волей, властью, силой… Одурманенная.
Эмоции переполняют не только от физической близости… плавлюсь в руках Джареда, чувствуя, уже знакомую мне, энергию его власти и силы, накрывающую меня с головой, словно цунами.
Губы Джареда туманят мой разум, заставляя вспомнить, что было в прошлый раз, вслед за таким поцелуем. И я отчаянно желаю большего, еще большего… я хочу этого мужчину до смерти. Эмоции проникают в меня бесконечным потоком, позволяя забыть о боли в ступнях… и обо всем на свете.
– Джаред… ах, – из груди вырывается стон, и я шире раскрываю для него рот. И он покусывает меня, словно дикий зверь… пьет свое имя и частые выдохи с моих губ. Кусает нижнюю губу, резко потянув на себя, продолжая сжимать стальной хваткой мой затылок. У меня нет ни единой возможности освободиться из его плена, и даже руки, что уперлись в его грудь, не спасут меня от неизбежного.
