Не думаю, что Джареда кто-то заставил жениться на этой девушке. А значит, он действительно захотел ее, выбрал. Как первую женщину и жену. Господи… да за что он так со мной? Чем я заслужила все это?
Наверное, так больно еще никогда в жизни не было. Я задыхалась внутри, не смея выдать всей боли, которая пронзила все мое существо.
– Понравился мой подарок? – он вздернул мой подбородок. – Даже снимать не хочешь?
Я знаю, чего Джаред добивается. Чтобы я просила… просила снять маску. И я на грани. Так больно, что я готова умолять, и держусь из последних сил.
Он знает куда надавить, что сказать, чтобы превратить надлом в моей душе в целый кратер, неизлечимую дыру.
– Нет, Джаред. Прошу, перестань. Мне очень больно, – признаюсь я, прекрасно понимая, что он видит слезы в моих глазах. И улыбается. Надменно, словно думает, что я притворяюсь.
Для него это шутка?
– Надо было думать, когда сливала бесценную информацию. И когда после меня побежала к… – Джаред прикусил язык, сжимая кулаки. – Какого черта, я вообще должен разжевывать тебе элементарные вещи? Ты получаешь то, что заслужила. Я предлагал тебе другой вариант. Теперь уже поздно. Я тебе больше не верю.
– Ни к кому я не побежала… Неужели… неужели так трудно понять? – я решила попытаться достучаться до его разума. Остановить необратимое первой, даже если придется… проглотить унижение и боль. – Почему я так поступала?
– Рот закрой, меня раздражает твой писклявый голос, sharmutah. Хватит давить на жалость, – рявкнул Джаред, заставляя меня сжаться под прицелом его глаз. Ладони вспотели, внутренняя дрожь усилилась и стала невыносимо болезненной.
Вряд ли он называет свою жену sharmutah.
– Я хотела, чтобы ты боролся за меня… – совсем тихо выдавила я. Джаред сначала замер, слегка расслабляя свою хватку… а потом тихо засмеялся прямо мне в лицо.
Искренне, без тени сожаления.
– За тебя? За шлюху, которая раздвинула ноги, за двадцать четыре часа? Или меньше, Мэл? Знаешь, когда я впервые увидел тебя, я подумал, что ты такая чистая, светлая. Melegim. Я сразу понял, что мне понадобятся недели, чтобы заполучить тебя. И что в итоге? Я глубоко ошибался. Мог бы не нападать на тебя в библиотеке. Стоило только свозить тебя в Париж, показать красивую жизнь, всю эту мишуру, как ты купилась. Продалась. Как все. Все в этой жизни можно купить, Мелания, и ты, вопреки моим ожиданиям, оказалась не исключениям. Просто стоила мне чуть дороже других шлюх.
Меня словно ледяной водой окатили… кровь отхлынула от лица, воспаленные нервы изнывали от боли, грудь сдавили стальные троссы. Как… как он может… он действительно так думает? Да. Он так думает.
– Я просто… – влюбилась в тебя. Но этого мне говорить не стоит. Поэтому я проглатываю и эти слова, и слезы. Нужно собраться. Нужно дать отпор… но, боюсь, будет только хуже.
– Просто член захотела. Как и все шлюшки, – Джаред пренебрежительно отпустил меня, слегка откинув голову в сторону.
Никогда не думала, что словом можно так жестоко избивать. Словом можно ударить в душу, поэтому это еще более жестоко, чем все его физические надругательства надо мной.
– Хорошо, Джаред. Да. Думай так. Да, захотела член. Твой. Доволен? – небольшая волна ярости придала мне сил. Джаред резко втянул носом воздух, после моих слов, сжал зубы. Желваки напряглись, выдавая охватившую его ярость.
– Закрой рот, sharmutah. Мы не на равных в этом доме. Ты помнишь, что я обещал тебе наказание за грязный язык? Тебе понравится разнообразие наказаний для наложниц, которых здесь, в Анмаре, предостаточно.
Я знала, что это может быть. Я читала об этом…непослушных рабынь и неверных жен закидывали камнями или истязали плетью. Неприятный электрический ток прошел по моему позвоночнику, заставляя ощутить боль, которая мне предстоит.
– О какой равности может идти речь, когда я сижу на полу у твоих ног, в чертовой маске, которая мешает мне жить, дышать, спать и причиняет такие боли, какие тебе и не снились…
– Так почему бы тебе не заставить меня снять ее? Я жду.
– Сними с меня маску, – прошу я.
– Умоляй, sharmutah, – бросает Саадат свою коронную фразу, и я понимаю… понимаю, чего он хочет.
Я не хочу унижаться перед Джаредом, но у меня нет другого выхода. Что-то окончательно во мне разрывается, все внутри падает. Срывается в пропасть. Я перешла черту, голова раскалывается от боли. Терпеть уже невозможно. Я сделаю все, о чем он попросит, лишь бы избавил от мучений. Лишь бы убил быстро, к чему эта пытка…?
Я поняла, что мне действительно придется умолять его. Он снимет ее, обязательно снимет, если я попрошу об этом так, как он хочет. А дальше уже можно будет и за себя постоять. Лишь бы не в этой рабской маске.
– Джаред, пожалуйста. Сними. С меня. Маску, – почти нежно прошу я, проводя кончиками пальцев по коленкам.
– И это все? На колени, abdah.
[10]
Нет. Я не хотела так. Слов достаточно…
– Джаред, я прошу тебя. Мне так больно…
– Раньше надо было думать. Еще и смеешь лгать мне, глядя в лицо. Хватит!
– Пожалуйста! – чуть ли не реву я, не понимая, что мне делать. Как быть.
– На колени. Другие рабыни безропотно целуют мне ноги. Ты не в том положении, чтобы торговаться, сука.
А потом я просто беру и делаю это. Сажусь перед ним на корточки. Кладу руки на свои колени, глядя вверх, на Джареда. Знаю, что он видит. Мокрые глаза, рабская маска, полное повиновение во взгляде.
А я вижу человека, которого я почти полюбила. И эти чувства никуда не делись, вопреки своему страданию и мукам. За что? Я не знаю.
Не было никаких причин, чтобы любить его. Ни одной гребанной причины. Но как назвать это, если не любовью… если я смотрю на него, и мечтаю о том, чтобы вся эта жестокая вакханалия закончилась, и мы бы вновь оказались где-нибудь вдвоем, открывая друг другу тайны, пропадая в разговорах, стонах, и шепоте, заставляющем мою душу расцветать и возрождаться после стольких лет забвения и состояния, похожем на смерть?
Его бедра чуть выше моей головы. Саадат возбужден, и это пугает меня. Нет… Нервно сглатываю, не представляя себе подобного унижения.
На яхте все было иначе. Я хотела… вознести нас к небесам, обоих. Это не было унижением. Я просто хотела показать, что хочу его целиком и полностью. Хочу каждую клетку его тела… безумно.
Хотела. Теперь все не так. Теперь мне страшно, потому что нет ни единого шанса, что в предстоящем акте насилия будет хоть капля любви. Лишь похоть. Месть и ярость восточного мужчины, которого оскорбила sharmutah.
– Умоляй. Хорошенько умоляй, детка, – прошипел Джаред, хватая ладонью мои волосы. За секунду он резко намотал их на кулак, задрав мой подбородок к верху.
