– За ваше здоровье, – поднял стакан Пол.
И коньяк исчез.
– За ваше здоровье, – ответил Егор Ильич.
– Каждый день одно и то же, – неизвестно кому пожаловалась Белинда, – они думают, что мы печатаем деньги?
– Конечно, – согласился Пол. – За ваше здоровье.
– За ваше здоровье.
Бутылка уже опустела на три четверти. А красная нижняя губа Егора Ильича ярко заблестела. Он сказал:
– Мы уже заканчиваем, – и аккуратно разлил оставшийся коньяк в стаканы.
– Чертова свобода, – вздохнула Белинда.
Егор Ильич расплылся в улыбке, протянул Полу его стакан, точным броском отправил пустую бутылку в мусорную корзину и снова провозгласил:
– За ваше здоровье. За мир во всем мире! – Он проглотил содержимое своего стакана и довольно крякнул.
– Миру мир, – отозвался Пол. Он чувствовал, как на него наваливается тяжелый пьяный дурман.
– Какой позор, – ругалась Белинда.
Егор Ильич принялся наскакивать на Пола, весьма похоже копируя боксерскую стойку. Он с шутливой яростью размахивал кулаками, легонько касаясь своего соперника. С трудом ворочая непослушным языком, Пол сказал:
– На ужин я не иду. Через час принесешь еду сюда. Борщ, холодную осетрину, блины со сметаной.
Егор Ильич подмигнул, изобразил несколько фигур из своей пантомимы, изображающей Хрущева с маленькими девочками, изобразил замысловатое балетное на, поправил, заглянув в зеркало, галстук, послал воздушный поцелуй Белинде и танцующим шагом вышел из комнаты.
Пол окинул взглядом Белинду и заявил:
– Хорошо, а теперь все будет по-моему. Я приготовил настоящий английский ростбиф для избалованной американки.
Глава 3
Высота тридцать пять тысяч. До цели осталось пятнадцать миль. Наводка по лучу. Атака! Правый двигатель горит. Зенитным огнем снесло большую часть левого крыла. Связи нет. Хвостовой стрелок доложил, что интерком сдох.
Пол проснулся и с удивлением обнаружил, что лежит обнаженный и сильно вспотевший на маленьком красном диванчике у переборки.
Но они же вернулись домой, Роберт вернулся. А потом он слушал граммофонные пластинки (такие большие, тяжелые круглые штуковины, музыка на которых всегда сопровождалась шипением и очень быстро заканчивалась). Но при этом лежал полностью одетым на своей кровати.
Брамс, Шуберт, Шенберг, Прокофьев, Опискин, Бах…
Снаружи в каюту проникал слабый свет. Электроэнергию на судне расходовали очень экономно. Было темно и мрачно. Должно быть, уже очень поздно.
Пол сделал попытку взглянуть на свои наручные часы. Это единственное, что было на нем надето. Независимо от того, сколь безудержно он предавался распутству, часы всегда оставались на руке.
Кстати, а было ли оно, распутство? Пол сморщил лоб, но ничего не смог вспомнить. Оказалось, что уже без десяти двенадцать. Почти полночь. Он приподнял голову и посмотрел по сторонам.
На нижней койке спокойно спала Белинда, уютно устроившись среди многочисленных одеял. На столе стоял нетронутый ужин: неизменный хлеб, красная икра, заливная осетрина, в окружении аккуратных колечек огурца. Посмотрев на еду, Пол моментально почувствовал, что больше всего на свете хочет пить. Следующим было ощущение урчания в животе. Пол страстно возжелал чего-нибудь холодного и газированного, причем в большом количестве, и тут же вспомнил, что бар закрывается ровно в полночь.
Он вскочил, обтерся полотенцем, быстро оделся, не утруждая себя поисками расчески, причесался пятерней и вышел из каюты.
Наверное, ему не следовало тратить столько усилий на одевание, решил Пол через несколько минут. На судне все, должно быть, сошли с ума.
Мимо него неторопливо продефилировала девица, слегка покачиваясь на высоченных каблуках. Из одежды на ней, кроме туфель, не было ничего. Нет, постойте, кажется, у нее еще что-то было на голове.
Не в силах отвести взгляд от ее соблазнительно покачивающейся попки, Пол, как привязанный, дотопал за ней до конца коридора. Там было светлее. Лестничная площадка, оформленная в стиле рококо, на стене большая карта, по которой змейкой вился курс судна, направо – вход в бар, налево – в библиотеку, превращенную в храм майора Гагарина.
При нормальном освещении Пол сразу же увидел, что привлекшая его внимание обнаженная девушка на самом деле была полностью одета. На ней была розовая пластиковая кожа, плотно прилегающая к телу от шеи до кончиков пальцев. Правда, разглядев, что костюм довершают монашеский чепец на голове и четки на талии, Пол слегка вздрогнул.
Держа руки на бедрах, девица приплясывала и кривлялась. Смех и веселье!
Немного растерянный Пол сделал попытку пробиться через толпу собравшейся здесь молодежи к бару. Он сообразил, что попал на костюмированный бал (конечно, ведь наступила последняя ночь путешествия), причем костюмы были сделаны с очевидной антиклерикальной направленностью.
Сутаны из простыней, монашеские одежды из одеял, накрахмаленные воротники поверх ночных сорочек и грязных пижам. Мужчины в большинстве своем были босыми, их физиономии были измазаны сажей и разукрашены помадой.
Пол, бормоча извинения, ввинтился в толпу и устремился к бару. Вокруг галдели девушки – ангелы в нижнем белье с весьма потрепанными картонными крыльями, непристойно одетые монашки с матерью-настоятельницей, открыто демонстрирующей обнаженные бедра. Абсолютно пьяный юноша с бородой и проволочным нимбом вокруг головы судорожно сжимал в руках стакан и бутылку.
Пол с трудом пролез через живописную толпу, толкнул дверь бара, на которой висела табличка, извещающая, что в последнюю ночь путешествия сие питейное заведение открыто до часу, и устремился к стойке. Все пассажиры первого класса, очевидно, уже спали, поэтому бар оккупировали студенты, путешествующие третьим и четвертым классом.
Пол с трудом пролез между юнцом, на голой спине которого был нарисован крест, и весьма натурально грязным монахом и вежливо сказал:
– Извините, мне очень срочно.
Монах прошипел:
– А мне нассать, Опискин.
– Извините, – начал Пол, – я не совсем понимаю…
– Мы там были и все слышали, – сообщил монах со стаффордширским акцентом, – как ты защищал этого ублюдка.
– Послушайте, – сказал Пол, – я только хочу…
– Да? – рядом возник бармен, угрюмый здоровяк, очень похожий на монгола, в легкомысленной рубашечке с короткими рукавами. – Что вы хотите?
– Пиво, – сказал Пол, – похолоднее, пожалуйста.
Студенты весело рассмеялись, после чего Полу вручили бутылку теплого пива.
– Стаканов нет, – сообщил бармен и пожал плечами.
– Черт побери! – возмутился Пол. – Я пассажир первого класса и имею определенные права!
