– Но это же безумие! В центре города, на людном месте. Там по вечерам собирается весь Ленинград!
– Он сказал то же самое. Но это уже не моя проблема. Возможно, там вы только встретитесь, а потом отправитесь еще куда-нибудь, где сможете пообщаться наедине.
– Мне это все не нравится, – сказал Пол, – а почему он не может прийти сюда? Это ни у кого не вызвало бы никаких подозрений.
– У вас с ним свои дела. И решайте их между собой. Где хотите. Но только не здесь. В моей квартире не будет никакой нелегальщины.
– Какой, однако, ты законопослушный! – усмехнулся Пол. – И давно ты таким стал? Государство, должно быть, не нарадуется, глядя на тебя.
– Твоя заслуга, – огрызнулся Алекс. – Благодаря тебе я воочию увидел, что такое декадент с Запада. Олицетворение разврата и похоти. – В его голосе снова зазвучала ярость. – А теперь, будь добр, умойся, побрейся и приведи себя в человеческий вид. Я хочу, чтобы твоего духу здесь не было, когда Анна вернется домой. Вряд ли ей будет приятно снова видеть твою мерзкую рожу.
– Но я же болен, – завопил Пол, – не смогу донести этот багаж до метро!
– Я тебе помогу, – улыбнулся Алекс. – Господи, неужели я скоро от тебя избавлюсь!
Глава 5
В Ленинграде люди не только читали книги. Они их еще и покупали. В книжном магазине, расположенном на первом этаже Дома книги, на полках стояли толстые тома в темных переплетах. «Наверное, – с уважением подумал Пол, – это труды по аэродинамике, лесонасаждению и агротехнике…»
А покупателями были угрюмые рабочие, внешне ничем не отличающиеся от рабочего класса Великобритании, правда в девятнадцатом веке. Временами встречались сухопарые старики, одетые, несмотря на жаркий летний вечер, в застегнутые на все пуговицы пальто. Они напоминали удалившихся на покой бывших священнослужителей.
Пол поставил оба чемодана с опасным грузом друг на друга (третий, с личными вещами, он оставил в метро) и уселся на эту весьма своеобразную табуретку. Он чувствовал себя отвратительно, а на улице сесть было некуда. К тому же было еще только без десяти минут пять. Пол считал, что этот неведомый Николаев не придет раньше назначенного времени.
В витрине одного из магазинов, мимо которых он брел к месту встречи, Пол заметил маленькое зеркальце, а в нем он с большим неудовольствием увидел себя – небритого, с синяком под глазом и большой красной царапиной на щеке. Последствия вечеринки. Алекс ничего не понял! Пол, в свою очередь, не мог понять Алекса. Он говорил о деньгах. Рассчитывал на комиссионные за посредничество. И, несмотря на это, купил Полу билет, усадил его на поезд, покачал головой и ушел, ни разу не оглянувшись. Полу показалось, что в его глазах напоследок мелькнуло сожаление, хотя это могло быть и презрение.
Пол считал, что место встречи выбрано неправильно. Никто не совершает противозаконные сделки в людской толпе. Этот человек, Николаев, наверняка захочет осмотреть и пересчитать товар, и только потом, послюнявив палец, отсчитает Полу столь необходимые ему купюры. Но возможно, Алекс прав, предполагая, что здесь произойдет только встреча и первое знакомство. А непосредственно для сделки у Николаева намечено более уединенное место. К примеру, можно пойти в Казанский собор. Или в распоряжении Николаева имеются свободные помещения в Доме книги, который был воистину огромен. Но об этом можно было только гадать. А пока Полу ничего не оставалось делать, только сидеть и наблюдать за дверью в магазин. Там должен появиться коротышка в кепке (это были единственные приметы Николаева, которые сообщил Алекс). Еще он поглядывал на витрину, где были выставлены книги на иностранных языках, и развлекался тем, что выискивал английские названия на обложках и читал их. «Хижина дяди Тома», «Трое в лодке, не считая собаки» (пусть это читает Белинда. Сегодня он даже не пошел в госпиталь. Но обязательно позвонит, как только устроится в гостиницу. Ему совершенно необходим хороший отдых, тарелка обжигающего борща и не менее горячего бефстроганова. Все остальное, в том числе и Белинда, подождет до завтра). «Оливер Твист», «Улица ангела», «Мартин Идеи», полное собрание сочинений А.Дж. Кронииа.
Пол с интересом наблюдал, как люди выстраивались в очереди у прилавков и терпеливо ждали. Совсем как англичане, зашедшие в книжный магазин за модными бестселлерами – «Новой английской Библией» и «Любовником леди Чаттерлей».
Запад жаждал секса, а Россия – прогресса.
Перед входом в магазин остановился человек в кепке. Он оглянулся по сторонам и лихо закинул в рот папиросу с изуродованным мундштуком. Ему потребовалось пять ужасных русских спичек, чтобы прикурить. Пол наблюдал за ним краем глаза. Человек был маленького роста, почти без шеи, в кепке. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, словно ему было холодно, курил и рассеянно глядел по сторонам. Это вполне мог быть Николаев. Сейчас, когда наступил решительный момент, Полу стало страшно. Он никак не мог заставить себя подняться со своей не особенно удобной скамейки и сделать шаг навстречу судьбе. Дождавшись, когда человек в кепке докурит папиросу и отшвырнет смятый бычок в сторону, Пол через силу встал, взял в руки чемоданы и поплелся к нему.
Они молча взглянули друг на друга, потом Николаев негромко спросил:
– Мистер Гасси?
– Вы говорите по-английски! – обрадовался Пол. Он поставил тяжелые чемоданы и улыбнулся. В конце концов, идея встретиться именно здесь, в людном месте, была не так уж плоха. Вокруг сновали люди, все было спокойно.
– Почти не говорю, – грустно признался Николаев. – Так… немножко. Давайте решим вопрос быстро. Сколько вы хотите?
– Вам же наверняка необходимо узнать, какие… – удивился Пол. – Я хочу сказать, вы же даже не видели…
– Я все знаю, – перебил Николаев, – как и Мизинчиков, пятнадцать рублей за штуку, так? Сколько платьев?
– Давайте прикинем… – начал Пол, – девятнадцать дюжин по пятнадцать рублей каждое… – Конечно, ему следовало подсчитать все заранее, как же он не догадался! – Давайте посчитаем как за двадцать, а потом вычтем. Так, у нас получается…
Но Николаев проявлял нетерпение. Он вытащил из кармана пухлый конверт и показал Полу.
– Здесь, – сказал он и задумался, молча шевеля губами, – три тысячи… три тысячи… – Он по-русски выругался, не чувствуя возможности справиться с такими сложными английскими числительными.
Это определенно были деньги! Больше тысячи фунтов! Пол жадно потянулся к конверту, но его рука замерла на полпути.
– Постойте, откуда вам известно про Мизинчикова? Как вы узнали, что я… – И тут он увидел на противоположной стороне улицы, как раз напротив Казанского собора, припаркованный «ЗИС», а рядом с ним – своих старых друзей, Карамзина и Зверькова. – Вот оно что, – догадался Пол, – значит, все это – обыкновенная подстава. Меня предали!
– Берите скорее. – Николаев попытался насильно вложить в руку Пола толстый конверт. Карамзин и Зверьков уже переходили улицу. Пол отшатнулся и бестолково заметался возле своих чемоданов. Затем он обрел способность соображать, наклонился и открыл один из чемоданов, выставив на всеобщее обозрение яркие, нарядные платья – золотистые, фиолетовые, оранжевые. Он схватил несколько штук и швырнул в руки немолодой паре, стоящей на пороге Дома книги.
