Впервые в жизни я получила тройной оргазм. От которого на миг забыла собственное имя, провалившись в иную реальность. Где было так тепло, так беззаботно. Как в раю, наверно. Однако, блаженные ощущения продлились лишь несколько секунд. Когда сознание вернулось в реальность, мир окутался вечным мраком. И мне… захотелось просто удариться головой об стену, лишь бы забыть о том, что я только что позволила себе испытать. Причём, с удовольствием позволила.
– Ну что, сучка, понравилось? – теперь я увидела лицо одного из незнакомцев. Прямо напротив меня, уперев руки в бока, возвышался кареглазый брутал с модно стриженой бородой и грудой каменных мышц. Практически копия Дамира. Ростом, правда, ниже и без маски. – Желаешь ещё?
Подонок ехидно облизнулся, наслаждаясь моей ничтожностью и подавленностью.
– Н-нет, – я затряслась, будто испытала приступ, наблюдая за тем, как трое взрослых мужчин одновременно стягивают с себя штаны, выпуская на волю свои большие, пульсирующие жаждой агрегаты, и со всех сторон заключают меня, распластанную на полу в небрежной позе, в плотное кольцо.
Неожиданно я осознала, что мощный оргазм забрал с собой и мнимое возбуждение, подаренное сильной дозой возбудителя, поэтому и ощутила сумасшедший прилив страха. Отдернув платье вниз, запаниковав, признав поражение, я бросилась к Дамиру, чтобы вымолить помилование.
Рывок… И новая порция кошмарной боли пленила обреченное тело. Один из бандитов схватил меня за щиколотку и, грубо протащив по полу, заломив руки за спину, уселся на мои ягодицы, таким образом зафиксировав бёдра коленями.
– Куда собралась, безделушка?! Мы ещё не закончили! – перед глазами замелькал огромный член того самого кареглазого качка, который опустился перед моим ртом на колени, протягивая свои грязные ручища к заплаканному лицу.
Я не выдержала…
– ДАМИР!!! – крикнула так отчаянно и так громко, словно с меня кожу живьём сдирали. – ПРОШУ!
Наверно, это было последнее, что я увидела, прежде, чем огромный кусок пылающей плоти вонзился в мой рот по самую глотку, тем самым принуждая замолчать. Но мужчина никак не реагировал. Пошатываясь, он устало плюхнулся на трон, потянулся за бокалом вина и, не отрывая от меня озлобленного взгляда, осушил содержимое стакана до самого дна, продолжая наслаждаться представлением. А я осознала значение слова «предательство». Друзей у меня не было, к родителям я не испытывала каких-либо тёплых чувств по вине постоянных избиений. Но к Дамиру, до нашей ссоры, я испытала совершенно новые эмоции… быть может, даже любовь. Но сейчас, во время того, как мою плоть драли его лучшие друзья, причём на его же глазах, я пожалела, о своих чувствах.
Разбита. Искалечена. Унижена. Закусив собственный кулак до привкуса крови на языке, я старалась лишний раз не радовать Дамира своими слезами и криками, пока трое рослых мужчин по очереди владели моим телом.
Мучения продлились ещё несколько минут. Я думала, что эти пытки никогда не закончатся. Когда ублюдки, кончив, спустили пар, Дамир, наслаждаясь моим неконтролируемым всхлипом, схватил миньетчицу за волосы, оттянул на некоторое расстояние так, что девка от растерянности член из пасти выронила, и несколько раз гневно шлёпнул её членом по лицу, используя свой член в качестве биты.
Рабыня захныкала, прикладывая ладони к саднящим щекам, но это жалкое зрелище лишь разозлило Господина. Мужчина выдернул ремень из брюк и со всей мочи принялся избивать невольницу… прямо на моих глазах.
Я знала, что эти удары предназначались мне. Он ненавидел меня, но всё ещё жаждал. Ведь я задела его чувства, заглянув туда, куда не следовало. То есть, вскрыла ящик Пандоры. Тот, в котором было спрятано его каменное сердце.
Дамир вершил правосудие, пробуждая среди пленниц новый страх, наполненный беспрекословным подчинением, воспитывая рабынь, как скот на пастбище, пресекая дальнейшее неподчинение, вгоняя в омут страха, вплоть до остановки дыхания.
Мне было искренне жаль каждую девушку, но у меня не было никаких прав помочь несчастным. Так как мое положение являлось куда более бедственным.
* * *
Литры горячей спермы до граней заполнили лоно, на душе стало ещё ужасней. Я чувствовала себя грязной шлюхой и понимала, что буду жить с этим унизительным статусом целую вечность. Пока не иссохну, и Дамир не вышвырнет меня обратно в трущобы волочить там жалкую старость. Ведь как говорила бедная Роза, после тридцати-сорока лет «поношенных» рабынь отправляют обратно в трущобы, в распоряжение дешевых борделей. Такова жизнь. Такова бесчеловечная воля Верховного демона во плоти.
Нет! Подобный расклад на будущее меня не устраивает!
Вспомнив падшую мать, я сразу подумала о том, что искренне, как человек, как личность, я не нужна Дамиру. Мне этого чувства ещё с детства так сильно не хватало. Я отчаянно стремилась к совершенству… Но, в последний момент, неловко оступилась, сорвавшись в пропасть вечных мук.
* * *
Когда насильники брезгливо оттолкнули моё потрепанное тело, вдоволь опробовав все самые сочные ресурсы организма, довольные, они присоединились к обществу Барона. Первое время, я просто лежала на полу, спрятав лицо в волосах, а когда гости отвлеклись – быстро вскочила на ноги и бросилась к выходу.
Покидая пир без разрешения, я прекрасно понимала, что если меня схватят, то пытки начнутся сначала. К счастью, охранники не заметили мой смелый манёвр, когда я незаметно покинула покои предводителя, юркнув в соседний коридор. Несколько секунд я просто стояла как столб, пытаясь унять бесконечные волны дрожи в истерзанной плоти, с которой капало как из бракованного крана. Их грёбанная сперма была везде. На коже, на порванном платье, в ушах и даже в волосах, которые напоминали овечью шерсть с колтунами. Зажмурив глаза, я попыталась выдохнуть, но лёгкие будто превратились в сталь. Дыхание хриплое, прерывистое…
Да, теперь я стала такой. Грязной, порченой шлюхой! Что пошла по рукам! Благодаря Дамиру.
– НЕНАВИЖУ!!!
Я даже не заметила, как закричала. Не в уме, а в голос. Причём, очень даже громко. В начале коридора послышался звучный топот, дополняемый хриплыми голосами. Я запаниковала, отчего сердце забилось в тысячу раз быстрее. Слёзы новой порцией ударили по глазам. Если поймают, мне больше не выдержать страшных пыток.
Последний шанс! Всё-таки, я попробую сбежать. Ведь у меня нет другого выхода.
Не думая более, я подбегаю к окну, с силой толкаю створки. Прохладный осенний ветер врезается в лицо, а огромная полная луна слепит глаза.
Я полна решимости. Но мне очень страшно. Страх быть искалеченной куда более ужасней, чем один прыжок в неизвестность.
Смахиваю слёзы с опухших век, забираюсь на подоконник. Под голыми пятками я ощущая холодную оконную опору. Оказывается, холод облегчает боль. Я смотрю на бархатное небо, усыпанное мелкой алмазной крошкой, и протягиваю правую ногу в бесконечность, наблюдая за тем, как там, внизу, в полной мгле, шумят деревья, разбрасываясь вялой листвой. Высота приличная… Но может быть получится допрыгнуть до дерева?
