– Танюш, ты меня слышишь?! Не молчи, пожалуйста, – нервничал в трубке Шувалов.
Не только слышу, даже чувствую, жаром внизу живота и нервной пульсацией по всему телу.
– Извините, Александр Иванович, мы с подругой договорилась сходить в кино, – неловко соврала я.
– Можно встретиться после фильма.
– Будет уже поздно, Александр Иванович.
– Таня, прошу тебя, зови меня просто Саша.
– Александр Ивановичи, это все, что вы хотели мне сказать?!
Шувалов тяжело вздохнул.
– Какая ты упрямица! Нет, я много чего хочу тебе сказать, но это не телефонный разговор. Давай встретимся завтра. Танюш, прошу тебя!
О-о-о, мужской ласковый тон скрутил в раскаленные пружины мои внутренности. Развратница, умоляюще вытянув руки, упала на колени. Даже так?! Во как ее разбирает. Девочка-мечтательница поддержала стенания развратницы: «Смотри, как он проникновенно просит, наверняка уже научился ездить на велосипеде. Ой, точнее исправился». «Не глупи, он просто хочет вернуть тебя в свою постель, как личность ты ему мало интересна!» – возразила зануда-отличница. «А знаешь, Таня, я бы хотела посмотреть, как он будет извиняться», – вдруг неожиданно сказала феминистка. Что неудивительно, она любила чувствовать свое превосходство над мужчинами. Три – один, повезло тебе, Шувалов.
– Хорошо, давайте попытаемся поговорить.
– Жду тебя завтра после работы на автомобильной стоянке.
Стоило согласиться, как богатый Буратино пошел командовать и ставить условия.
– Кафе «Лидия» – это рядом с моим домом, в 19.00, – сказала я и отключила телефон.
***
Опоздала на пятнадцать минут. Надо было, конечно, намного дольше помучить Шувалова, но ведь Таня Лазарева пунктуальна до неприличия. Алекс, хмуря лоб, сидел за столиком и неторопливо пил кофе. «Какой красивый! – влюбленно выдохнула развратница. – Как же я по нему соскучилась! Так хочется подойти ближе, заглянуть в серые глаза и поцеловать прямо в губы. А потом ну его на фиг, это кафе. Что за блажь разговаривать на людях? Беседы надо вести в укромных местах, чтобы была возможность сразу перейти к действиям. А лучше вообще никаких разговоров. Ясно же как дважды два, ты его хочешь и влюблена в Шувалова не хуже мартовской кошки. Так какого фига строить из себя козу рогатую?!»
Сделала два шага вперед, Алекс увидел меня и подскочил со стула. В серых глазах почудилась нежность и зеленющая тоска, такая же, что все эти дни и меня немилосердно терзала. Сердце, глупое влюбленное сердце забилось, затрепыхалось в груди. Феминистка презрительно фыркнула: «От одного взгляда растаяла, дурочка! Пху! Плохая была идея сюда приходить!»
Не отрывая глаз, сделали несколько шагов навстречу друг другу.
– Танька, я так соскучился!
От его проникновенного, чуть хриплого голоса, тока, прошедшего по хребту, подкосились ноги. И я, наверное, упала бы, но Шувалов обнял за плечи, прислоняя к своему телу. Ноздрей коснулся врезавшийся в память как что-то родное и до чертиков сексуальное, запах дорогого, чуть терпкого парфюма.
– Александр Иванович, ведите себя…
Слово «прилично» поглотили мужские губы, совершенно не прилично, а до жути эротично, запечатавшие мой рот. «Поглядите на него, еще даже не извинился, а уже целоваться лезет!» – возмутилась феминистка. «О боже, какой мужик! – нокаутированно хрипела развратница. – Сразу схватил в объятья и принялся целовать. Я бы посоветовала Шувалову, пока отличница Таня не опомнилась, кинуть ее себе на плечо и тащить в свою пещеру. Да неважно куда, главное, чтобы там была горизонтальная поверхность и отсутствовали посторонние глаза».
Отталкивая, уперлась руками в мужскую грудь, а вот мои губы почему-то раскрылись, более того, всосались в мужской рот, отвечая на поцелуй. Я по нему тоже очень-очень соскучилась.
Нет, не потащил, смелости не хватило, а ум, наоборот, пусть в мизерных количествах, но все-таки у Шувалова присутствовал. Ведь я бы тут такой визг устроила.
Через несколько секунд Алекс отстранился и, держа мою голову в своих лапищах, внимательно посмотрел мне в глаза.
– Вы ведете себя возмутительно!
– Я сейчас снова стану тебя целовать.
Зашипела:
– Только попробуй! И я тогда за себя не ручаюсь, мало тебе не покажется.
Он усмехнулся.
– Прививка от выканья все так же действует.
Губы мои подрагивали, борясь с установкой «не сметь лыбиться, как последняя дура».
– Танюш, давай сядем.
Не стала спорить, опустилась на стул. По правде сказать, ноги держали едва-едва, того и гляди, на пол сползу.
– Это тебе, – Шувалов протянул красную розу, одну.
– Спасибо, – машинально ответила я. – А как же шикарные букеты, неужели финансовый кризис коснулся и генерального директора компании «Стройинвест»?!
Алекс как-то странно хмыкнул.
– Знаешь, Таня, эта роза напоминает мне тебя. Она идеальна в своей красоте, но сломить себя не позволит, чуть что – выпускает колючки, которые могут до крови разодрать сердце.
– Надо же, оказывается, вы умеете говорить вполне романтичные вещи, а не только «я тебя трахал и еще хочу трахать», – не смогла удержаться, чтобы не съязвить.
Ой, неужели я вслух произнесла подобное?! Губы Алекса скривились, а глаза, наоборот, сверкнули пламенем.
«А по мне, и те слова были очень поэтичными!» – некстати добавила развратница.
– Тань, я хочу извиниться. Нет, не за мою откровенность тогда, ты уж прости, я предпочитаю все называть своими именами и ничего не вижу постыдного в нашем ВЗАИМНОМ, – выделил голосом, – желании. Только аргументы подобрал совершенно неправильные.
Дошло наконец-то.
– Прости, я привык командовать, получать, покупать сразу понравившиеся мне вещи.
Возмущение опять всколыхнулось пенной волной. Как бы вместо извинений не получить новую порцию оскорблений.
– Но я ведь не вещь, Александр Иванович!
Красивые мужские губы растянулись в грустной улыбке.
– Не возмущайся, Таня! Бога ради, не выпускай иголки, я не хотел тебя обидеть. Просто объясняю особенности своего характера. Знаешь, тогда на базе отдыха мне было так хорошо с тобой, как ни с одной женщиной до этого, и очень захотелось, чтобы Андалузская красавица и дальше оставалась рядом, поэтому я задействовал простую проверенную схему, которая проходила практически со всеми женщинами. Кроме тебя… Еще, знаешь, Танюш, у тебя тяжелая рука, а медведь не привык к тому, что цветочки могут бить, да прямиком под дых. В общем, он, я, немного, по правде сказать, довольно сильно, разозлился, и дальше пошел напролом, как бурый мишка через бурелом, не обращая внимания на шипы моей Розы, доставляя боль себе и ей.
