– И что в этом смешного? – не выдержала я.
– Все.
– Как же это осточертело, – пробормотала я сквозь зубы. – Вы не могли бы вести себя как нормальные люди? Без ваших дурацких историй, кровавых клятв и прочей чуши? Просто жить, работать и радоваться солнышку. Не пробовали?
– Помнится, ты так и жила еще совсем недавно. И что? Много счастья было?
То ли мне показалось, то ли в его голосе действительно послышалась обида.
– Я не о счастье. Я о жизни в принципе.
– О жизни в принципе я уже говорил. Не вижу смысла повторяться.
– Мы игрушки в руках судьбы?
– Как-то так…
Я поднялась и направилась к двери.
– Утром мне понадобится твоя помощь, – сказала я.
– Конечно, – кивнул он.
Я вдруг вернулась и замерла в трех шагах от него.
– Ты… ты ведь можешь знать, мертв человек или нет? – с трудом произнесла я, глядя куда-то в сторону.
– Я думал, тебе надоела вся эта чушь, – сказал он.
– Просто ответить ты не в состоянии?
– Тебя интересует твой Вадим? Я его не чувствую. Ни там, ни здесь.
– Что это значит?
Клим пожал плечами.
– Понятия не имею. Никогда с таким не сталкивался. Можно попробовать взглянуть на его карту.
– Она исчезла.
– Это Бергман сказал?
– Ее нет в колоде. Я видела.
– Нет в колоде – вовсе не значит, что ее нет у Бергмана. Или у Воина. Он ведь мог ее забрать?
– Мог.
Клим равнодушно пожал плечами.
– Я могу тебе сказать, что я думаю, но тебе это, как всегда, не понравится.
– Я переживу.
– Пожалуйста. Джокер его прикрывает. Его способности против моих и твоих. Ты ведь его тоже не чувствуешь?
– Я держала в руках фотографию. Они там оба. И ощущение такое… что нет обоих, – последнюю фразу я произнесла с трудом.
– Интересно, – Клим потер подбородок, размышляя, и тут же усмехнулся: – Может, оба покойники? А что? Не злись, – махнул он рукой, видя выражение моей физиономии. – Но, говоря между нами, и ты, и я сомневаемся, что он человек. Не совсем человек, верно?
– Ага. Он – падший ангел. А еще он терпеть не может чернокнижников.
– Ну, это понятно.
– Почему? – задала я вопрос, вопреки недавнему намерению не вовлекаться.
– Кто ж конкурентов жалует? С ними надо разделываться сразу. Пока в силу не вошли. Помнится, мы как-то встречались в малоприятной для меня обстановке.
– Серьезно?
– Ага. Я хотел его прищучить, но в результате сам оказался на дыбе, а он задавал вопросы о моих шашнях с дьяволом.
– И ты уверен, что это был Бергман? То есть, он и есть Черный Колдун? А Вадим?
– Вадим – Воин. Заморочить ему голову совсем нетрудно.
– Понятно. Бергман – наш враг. Вот только у меня столько же поводов подозревать его, как и тебя. Доверяю я только Поэту.
– Возможно, это станет роковой ошибкой, – засмеялся Клим. – Рубаха-парень, невезучий в любви, отличное прикрытие. Мы перегрызем друг другу глотки, а он поведет тебя под венец. Как тебе финал?
– Страшилки меньше смотри, – буркнула я. – И так крыша едет… – И отправилась в свою комнату.
На душе, как всегда после разговора с Климом, кошки скребли. Почему бы этим двоим не оставить меня в покое? Но, против воли, в голову лезли совсем другие мысли. Поэта всерьез никто никогда не подозревал. Хотя Бергман предупреждал: мы не знаем, кто есть кто, врагом может быть любой. В одном Клим прав: на Вадима Бергман имел огромное влияние. И вполне мог убедить его сделать то, что тот и сделал, из высших, так сказать, соображений. Но у Вадима не было шансов выжить. Мог он пожертвовать своей жизнью? Зависит от того, что стояло на кону. А если это хитрый фокус? Бергман на многое способен. Я его дважды хоронила, второй раз даже в компании. Была уверена: погибли все четверо, и я осталась одна.
«Хватит этой чуши, – в досаде подумала я, стоя под душем. Сосредоточься на деле».
Девочка… Четырнадцатилетний ребенок отрубает голову курице, пусть и не своими руками, а потом чертит кровавый круг на полу. Мир перевернулся. И я, похоже, в первых рядах тех, кто лишается здравого смысла.
Утром меня разбудил стук в дверь.
– Если собираешься отправиться за девчонкой, пора вставать, – крикнул Клим.
Пока я умывалась, он успел приготовить завтрак: яичница, тосты с маслом. Выглядел сосредоточенным, даже хмурым. Наш вчерашний разговор так подействовал? Вряд ли.
Завтракали в молчании. Клим взглянул на мобильный и сказал:
– Они выходят.
Я кивнула, поднимаясь из-за стола.
– Посуду уберу, когда вернусь.
Он не ответил. Посуда его не интересовала совершенно точно.
Через минуту мы были в его машине, еще через минуту на дорожке появился автомобиль Зорина. Он был за рулем, рядом сидела Инга.
– Он отвозит дочь в школу?
– В последние дни да.
Пропустив машину Зорина вперед, мы отправились следом, держась на расстоянии.
Школа оказалась недалеко. Зорин высадил дочь напротив калитки и сразу уехал. Девочка входить на территорию школы не спешила. Более того, отошла немного в сторону. В этот момент на тротуаре появился вчерашний парень в расстегнутой куртке, под которой была толстовка, на голове капюшон. Оглянулся по сторонам и подошел к девочке. Пару минут они о чем-то разговаривали. Говорил в основном парень, Инга смотрела под ноги и односложно отвечала. Потом развернулась и бегом припустила к калитке, махнув ему рукой на прощание. За ней парень не пошел. То ли он учился в другом месте, то ли к знаниям в тот день не стремился. Направился в сторону перекрестка, на ходу закуривая. Перебежал через дорогу и вошел в парк, устроился на скамье и уткнулся в мобильный.
– Он кого-то ждет? – спросила я.
Клим пожал плечами.
– Кстати, неплохое место для разговора по душам. Идем? – сказал он.
– А если парень действительно кого-то ждет?
– Узнаем кого.
– Хорошо, идем.
Оставив машину неподалеку, мы отправились в парк. Подошли к скамье и сели по обе стороны от парнишки.
В первую секунду он не обратил на нас внимания, потом вынул один наушник и спросил, обращаясь ко мне:
– Что за дела? Вам места мало?
– Есть разговор. Точнее, есть вопросы. И тебе лучше на них ответить.
Парень криво усмехнулся, готовясь возразить, но встретившись взглядом с Климом, заметно приуныл.
