– Могу я его подержать? – негромко спросила Кая, которая до сих пор не произносила ни слова и только внимательно разглядывала витрину.
Мгновение Дали колебался, а затем кивнул и отодвинул стекло. Кая взяла лежавший под витриной камень в руки – он был угловатым и гораздо меньше того, что она забрала из города Тени. Некоторое время она просто смотрела на него, как и Ган, подошедший ближе, а потом протянула к Артему руку:
– Можно мне первый?
Артем молча вложил в ее руку камень из города Тени. Кая медленно поднесла камни один к другому. Сколы идеально совпали, и Артем увидел, что когда-то эти два осколка были одним целым.
– Что с того? – принужденно спросил Ган, не глядя ни на кого, кроме Каи. Вместо ответа она вложила оба камня ему в ладони.
– Смотри… Он стал целым.
Ган с усилием надавил на камень, но безрезультатно. Части камня соединились так, словно никогда не разлучались друг с другом.
– Не совсем целым, – пробормотал Ган неохотно, возвращая камень Кае. – Видишь неровность? Должна быть еще хотя бы одна часть. Или несколько.
– Возможно, в Москве? – прошептала Кая. – Возможно, это то, чего хочет Тень? И, возможно… Это и есть то, что мы должны сделать? Я не знаю, зачем, но… вы разве не чувствуете, что так оно и есть?
Артем молчал. В полумраке камень в ладонях Каи мерцал ровным алым светом.
Глава 39
Кая
Над Северным городом занимался рассвет. Оранжевое солнце медленно поднималось над городом, окрашивая воду в цвет осенних листьев. Пустоши, залитые теплым светом, с крыши казались почти приветливыми.
Кая сидела на самом краю крыши Эрмитажа, глядя на просыпающийся город. Внешне мертвый и опустелый, он все равно продолжал жить. Колыхнулась вода у основания одного из домов – показался и тут же пропал в глубине клубок темных щупальцев. С протяжным криком, похожим на насмешливый хохот, пронеслась над головой чайка. По одной из соседних крыш крался, зажав в зубах дохлую крысу, очень тощий рыжий кот. Ему навстречу из чердачного окна вышла маленькая черная кошечка – и приветливо замурлыкала, как будто не было вокруг ни запустения, ни страха, ни смерти.
– Ты рано проснулась. – Ган вышел на крышу с чашкой в руках. От чашки в воздух поднимался легкий пар. Ган уже успел умыться и одеться. На свежих бинтах больше не проступала кровь. На голове у Гана снова был золотой обруч.
– Ты нашел его?
– Это? – Ган коснулся лба. – Я его и не терял. Убрал в рюкзак, когда мы спускались в воду. Какой же я князь без короны? – он криво улыбнулся.
Кая улыбнулась в ответ и понадеялась, что улыбка получилась по-настоящему искренней и теплой, – ей хотелось, чтобы он запомнил ее именно такой.
– Отличный князь. Князь, который не бросит людей, которые в него верят, – это были книжные, тяжелые, искусственные слова, но почему-то они прозвучали, как надо.
Ган протянул ей кружку:
– На. Попей чаю, моя леди.
Она приняла чашку и торопливо уткнулась в нее носом – почувствовала, что может расплакаться.
– Ты плохо на меня влияешь, – она неловко улыбнулась. – Раньше я почти никогда не плакала.
– И сейчас не заплачешь. – Ган не смотрел на нее – он смотрел на солнце, медленно и неотвратимо поднимавшееся над городом.
Некоторое время они молчали.
– Я не смогу спокойно жить после того, что узнала вчера. Про моего дедушку. Он боялся сказать мне, что чувствовал себя виноватым… Но теперь я понимаю, что он чувствовал, – медленно произнесла Кая. – Если бы… Если бы дело было только в записях, я могла бы… Я думаю, что могла бы остановиться. Но этот камень… Ты же сам видел, как части соединились. Дали может говорить что угодно про ценность и прочее, но я уверена… Он почувствовал то же самое, что я почувствовала в городе Тени. Он не отдал камень, потому что не хотел отдавать. Я говорила тебе вчера… Что не знаю, зачем это нужно, но уверена: в Москве мы найдем все ответы. Все это… про что-то большее, чем мы думали.
– Знаешь, у меня была девушка, – вдруг сказал Ган, отворачиваясь от неба и садясь рядом с ней. – Очень славная девушка. Недолго. Она умерла. Погибла. Ее звали Вета… И сейчас впервые с тех пор я называю ее по имени.
Кая молчала. Так предписывала традиция – к тому же она не знала, что говорить.
– Ее убил Болотный хозяин, – продолжил Ган. – И после того, как это случилось, я не мог бы спокойно жить, если бы не отомстил. Поэтому я взял копье, пошел в лес и убил эту тварь… А потом принес в Агано его голову, – Ган говорил твердо, а потом взял руку Каи в свою и медленно провел кончиками ее пальцев по сетке шрамов на своей левой щеке.
– Я знаю, что такое желание довести дело до конца, Кай… Поверь. Но если ты пойдешь дальше, то с большой вероятностью не вернешься назад… Даже если этот… чудак прав в том, что та черная тварь вас защищает… Не очень-то она защитила вас вчера, когда хозяин вылез из воды.
– Тебе не стоило говорить Артему, что…
– Не надо, – Ган сжал ее руку сильнее, и она замолчала. – Пожалуйста, не трать наше время. Его и так немного. Кая, я не могу пойти с тобой, – в его голосе было столько тоски, что у нее перехватило дыхание. – На этот раз правда не могу. Мои люди ждут меня дома. Я не могу бросить все, я… не вправе. Если уйдешь, я буду верить, что однажды ты вернешься и я смогу рассказать тебе о себе, дяде, детстве, как обещал… Я буду долго ждать тебя, Кая. – Он медленно опустил ее руку в плену собственных ладоней на поверхность крыши, которая начала теплеть под солнечными лучами. – Но я все же прошу… Идем со мной.
Некоторое время Кая молчала. Почему-то вдруг ей представилось, как они выглядят со стороны – рыжая растрепанная девчонка в широком, похожем на пижаму коричневом одеянии и смуглый темноволосый юноша с золотым обручем на голове, с пистолетом и ножами у пояса и арбалетом за плечами. Сейчас солнце было у него над головой. Ей пришлось сощуриться, чтобы продолжать смотреть прямо ему в лицо.
– Мне бы хотелось сидеть так очень долго, – наконец произнесла она – тихо, безнадежно, и, должно быть, этот тон сказал ему больше, чем слова. Ган подался назад, но на этот раз Кая не могла позволить ему уйти так же, как это было в Агано, холодным, отчужденным, и поймала его в кольцо рук – прочно, нерасторжимо.
Поцелуй длился, длился и длился – пока солнце наконец не взошло над городом.
Ган уехал первым – он оставил им бо́льшую часть вещей. С момента их возвращения с крыши в Эрмитаж они с Каей больше не оставались наедине, а прощание на глазах Дали, вышедшего провожать Гана, вышло скомканным. Артем, видно, еще спал – Кая не видела его со вчерашнего дня, и его явно не следовало искать ради прощания с князем Агано.
Гана увезли на плоту – по приказу Дали его должны были доставить до места, с которого можно было быстрее всего добраться до дороги к княжеству. С момента, как беспалый лодочник, тот же, что вез их вчера, оттолкнулся шестом от стены дома, Ган ни разу не посмотрел назад.
