— Ты с ним счастлива?
— Хочешь спросить, была бы я счастливее с тобой?
— Вовсе нет.
Разве?
— Я всегда сравнивала его с тобой. Словно я полностью отдала тебе всю свою любовь и уже не могла ее вернуть. Она принадлежала тебе. Я думала, виноваты лагеря. Думала, из-за них я утратила способность любить.
— Ребекка, это неправда, ты по-прежнему теплый и нежный человек. Разумеется, ты изменилась. Изменились все, и это случилось бы, даже если бы лагерей не существовало вовсе. Нельзя жить вполсилы. Нужно отдавать себя жизни целиком.
— Я и отдала себя целиком. Отдала тебе.
— И что теперь? Ты отправишь на свалку всю свою жизнь? Из-за того, что у нас было?
Они перешли улицу и подошли к «Плазе». Кристофер молчал, дожидаясь ответа, но Ребекка, не проронив ни слова, вошла внутрь.
Глава 43
Метрдотель узнал Кристофера и провел их к столику в углу ресторана. Кристофер поблагодарил его, и они сели. Молчание затянулось на несколько минут. Они оказались прямо напротив друг друга. Он заказал вино.
— Потрясающе. — На мгновение Ребекка вновь стала маленькой девочкой.
В зале было около сорока столов, и каждый — с белой скатертью и сверкающими приборами. Коричневые занавески, в тон паркету под ногами. Многие гости были в вечерних платьях. Пока они направлялись к столику, Кристофер застегнул верхнюю пуговицу, но Ребекка ничего не сказала по поводу неподобающей одежды.
— Я всегда водил тебя в лучшие места.
— По-моему, это место даст сто очков вперед Львиной Гриве в Сент-Хелиере. Кажется, рыбаков тут немного.
— Да, похоже, ты права. — Кристофер умолк, переждал немного и заговорил снова: — Что случилось с тобой после войны, Ребекка? Ты мне так и не рассказала. Я многого не знаю.
— А тебе обязательно знать все? Может, некоторые вещи лучше оставлять недосказанными?
— Все эти годы я думал о тебе почти каждый день. Чем ты занималась?
— Пыталась собрать по осколкам собственную жизнь.
— Как? Где?
Кристофер поднес бокал ко рту и почувствовал, как по горлу стекает красное вино. За соседним столиком сидела пожилая пара. Мужчина с окладистой белой бородой отрезал кусочки огромного стейка на безупречно белой фарфоровой тарелке.
Ребекка глотнула вина.
— Какое-то время я провела в больнице. Когда меня нашли британские солдаты, мне оставалось несколько дней до гибели. Они пытались кормить меня своей едой, но я не могла ее переварить. Становилось только хуже. Они чуть не убили меня. После больницы я оказалась в лагере для беженцев. Нас там были тысячи, и всем было некуда идти, некуда деться. Там я встретила отца. Другие заключенные запомнили, что он с Джерси, и привели меня к нему.
— Что он сказал обо мне?
— Сказал, что ты в СС. Что он всегда был прав по поводу тебя. Сначала я не верила, а потом увидела списки имен. И даже тогда… Мне понадобилось много времени, чтобы это принять. Он не рассказывал о том, что ты делал для заключенных и даже для него. — Ребекка посмотрела Кристоферу в глаза. — Ты помогал ему?
— Его отправили ко мне по ошибке. Я искал Ребекку Кассин, а мне прислали его. Забавно, да?
— Можно сказать и так.
— Да, я помогал ему, насколько мог. Давал больше еды и устроил на работу туда, где он мог выжить.
Повисло молчание — на несколько секунд, потом минут. Они изучали меню. В тот момент, когда Кристофер собрался заговорить, вернулся официант. Молодой, лет двадцати двух, высокий и бородатый.
Когда они сделали заказ, Ребекка заговорила снова:
— Мы провели в лагере для беженцев несколько недель. Власти не знали, что с нами делать, да я и сама не знала, что делать с собой. Без тебя моя жизнь утратила смысл… Я пошла к британцам, управляющим лагерем, и предложила свои услуги в качестве посредника между ними и остальными беженцами. Встретилась с нескольким офицерами, которые собирали информацию по военным преступникам, и начала им помогать. Составила список эсэсовцев, с которыми сталкивалась, и стала опрашивать остальных. Это придало мне сил. Я сосредоточилась на деле. Я хотела не мести, а совсем другого. Справедливости.
— Ты говорила с заключенными из Освенцима?
— Нет. Я занималась только знакомыми мне лагерями, в которых побывала сама. Думаю, если бы я обратилась к ним, наши жизни могли сложиться совсем иначе.
— Наверное.
— Я собрала списки и показания и отдала руководству. Но этого было мало. Я связалась с другими бывшими заключенными и переехала в Вену продолжать работу.
— Почему в Вену? — Кристофер представил, как он мог случайно встретить ее в этом городе, где никогда не был. Но потом Ребекка заговорила снова:
— Там был Ари. Он тоже прошел лагеря. Я познакомилась с ним через других бывших заключенных.
Официант подошел к столику узнать, не нужно ли им чего-нибудь, но сразу пожалел об этом и исчез. Ребекка продолжила:
— Работа продвигалась успешно, вскоре мы встретились с Симоном Визенталем и начали сотрудничать с ним. Знаешь, кто это?
— Охотник за нацистами? Любой бывший эсэсовец знает таких людей, как мистер Визенталь. Однажды они могут прийти и за мной.
— Какое-то время мы работали с ним, а потом переехали в Израиль.
— И поженились?
— Да.
— Ты вообще не хочешь рассказывать о нем.
Кристофер пытался представить его и был уже готов попросить фотографию.
— Об Ари?
— Да, о твоем муже. Каждый раз уходишь от ответа.
— Ты правда хочешь про него знать? — Она поднесла бокал ко рту, держа его за ножку. Заиграл пианист, и звуки музыки поплыли по ресторану, как конфетти на ветру. — Недавно ты сказал, что не хочешь притворяться и жениться на случайном человеке. — Она сделала глоток вина. — То, что мы с Ари женаты… уже не так важно.
— В каком смысле?
— Он прекрасный, очень хороший человек, замечательный специалист и приносит большую пользу своей стране. Но мне кажется, мы скорее партнеры по бизнесу, чем женатая пара. Он внимательный и добрый… — Она осеклась. — Ему приходится соответствовать высоким стандартам, понимаешь? Теперь мне кажется, что я так отреагировала на историю с тобой, потому что… Может, мне просто не хватало сил быть одной, а с Ари у нас были общие намерения, общая цель. Брак казался логичным шагом, но ты никогда не покидал меня. Если я не вспоминала о тебе в течение дня, ты приходил во снах, мы встречались на том пляже, на Джерси. Я пыталась прикоснуться к тебе, но ты исчезал, и Ари спрашивал меня, почему я просыпалась в холодном поту.
— Мне снился почти такой же сон.
