Он выехал за ворота, навстречу мертвому пейзажу. Кристофер задумался о пистолете на поясе. Если он убьет Фридриха, ему станет легче? Отъехав от лагеря километров на двадцать, он съехал на обочину. Он был совершенно один. Тело в лесу найдут быстро, за пару дней. Они точно будут искать его, если он не доставит деньги. Пистолет был тяжелым и холодным, ледяное дуло упиралось в мягкий висок. Но его тяжесть была приятна. Как он может оставаться частью этой системы? Лучше закончить жизнь так, чем участвовать в ужасах лагеря. Кристофер закрыл глаза. И уронил пистолет на колени. Впервые с тех пор, как он был ребенком, он увидел свою мать такой, какой она могла бы стать сейчас, седой и морщинистой, словно постаревшая Александра. Он убрал пистолет в кобуру. На дороге было пусто. Багажник открылся легко, как и чемоданы. Он взял понемногу из каждого, напомнив себе, что придется подправить записи. В результате у него оказались три большие пачки американской и английской валюты, примерно три тысячи американских долларов.
* * *
Он приехал к дому кузена Харальда повидаться с отцом и сестрой. Они заплакали, когда он рассказал о Ребекке. Кристофер сидел и просто смотрел на них — он чувствовал такое опустошение, что не мог разделить это горе. Алекс подошла и обняла его, но он почти не чувствовал ее прикосновений.
— Я должен рассказать вам кое-что еще. — Его снова охватила такая апатия, что стало тяжело даже говорить. Он рассказал им про Анку, про Шульца, про их убийство.
Александра заговорила первой:
— Кристофер, ты поступил очень храбро, но если бы тебя поймали…
— Если бы поймали меня, а не Шульца, меня бы уже отправили в тюрьму или убили, но погиб он, его пристрелили за несколько секунд. Он знал, на что идет. Но все равно попытался спасти ее. Несмотря ни на что.
— Кристофер, я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью, — взмолилась Александра.
— Эти люди, о которых ты рассказал — Фридрих, Брайтнер, Франкль, Лам, — настоящие монстры. Они сдадут тебя, не сомневаясь ни секунды, — сказал его отец.
— Я знаю, но зачем я вступил в СС, отец? Чтобы продолжать дело Третьего рейха, служить Гитлеру?
— Разумеется, нет, Кристофер, но…
— Я уже принял решение. Мне понадобится ваша помощь. Без вас у меня ничего не получится.
— А система охраны в лагере? Ты ведь, слава богу, бухгалтер, а не коммандос.
— Система охраны? Меня она не касается. Бриллианты, золото — дело другое. Их доставляют отдельно. Моя работа — наличные. Собирать, подсчитывать, записывать и доставлять деньги. Больше этим никто не занимается — во всяком случае, сейчас. Ко мне прислушивается лагеркоммандант. Я возглавляю антикоррупционный комитет, и, говорят, предложенную мной систему уже используют в других лагерях. Я не могу сидеть сложа руки. Не могу быть просто офицером СС. Особенно теперь. Это мой долг перед Ребеккой. Перед Анкой и Шульцем.
— Я попрошу тебя только об одном, — перебил его отец.
— О чем?
— Пережди. Похоже, сейчас в лагере слишком напряженная обстановка. Дождись, пока вступит в должность новый лагеркоммандант, пока ты не узнаешь его получше и он не начнет доверять тебе, как доверял Хёсс. Просто делай свою работу, как все остальные, хотя бы этот месяц до Нового года, а потом посмотрим, какой план лучше разработать. У меня как раз будет время подготовиться.
Глава 36
5 января 1944-го Кристофер встретился с Рудольфом Херцем, руководителем металлообработки фабрики Круппа в Аушвице III — производственного комплекса, построенного возле лагеря, чтобы использовать рабский труд его обитателей. Херц пожал Кристоферу руку, и его секретарь предложил забрать кожаный чемодан, принесенный Кристофером.
— Спасибо, но нет.
Чемодан с легким стуком опустился на тонкий ковер. Херц был лысеющим, полным мужчиной под шестьдесят. У него на столе стоял почти пустой бокал виски. Он сразу предложил Кристоферу выпить, и тот согласился. Кристофер поднес бокал к губам. Над столом висел большой портрет Гитлера.
— Значит, дела идут хорошо?
— О да, хотя цены растут. Всегда только поднимаются. Сначала они просили семь рейхсмарок за еврея, потом девять, теперь двенадцать. Сколько вообще можно требовать за одного еврея?
— Думаю, это зависит от еврея.
Херц рассмеялся, и его лицо болезненно покраснело.
— Верно, и жаловаться мне в общем-то не на что. Во всяком случае, у нас есть бесперебойные поставки евреев. Как вы знаете, они быстро изнашиваются.
— Думаю, они бы держались дольше, если бы вы их получше кормили, — улыбнулся Кристофер.
— Мы все подчиняемся приказам, герр оберштурмфюрер. Я не могу оспаривать правила, установленные СС. Уж вы-то должны знать это лучше всех.
— Поверьте, я знаю. Однажды я попытался убедить моего командующего в обратном. Разговор получился не из приятных. Но, в конце концов, все мы просто стараемся наилучшим образом служить фюреру в ожидании финальной победы.
— Разумеется, и потому давайте вернемся к насущным делам: чем могу быть полезен, герр Зелер?
— Да, перейдем к делу. Вы не против, если я закурю?
Херц подвинул к нему пепельницу и жестом попросил продолжать. Кристофер достал серебряный портсигар.
— Хорошая вещь, — прокомментировал Херц.
— Спасибо, — ответил Кристофер, вытряхивая спичку. Он глубоко затянулся и выдохнул дым над головой Херца. — Мы уже говорили о рабочих — для работодателей это животрепещущий вопрос. У моего деда тоже было производство, он делал мебель. Я с детства помню его разговоры, жалобы о рабочих, союзах и правах. Но теперь-то об этом можно не беспокоиться, верно?
— Практически нет.
— Но, с вашей текучкой рабочих, вам постоянно нужны трудоспособные заключенные, ведь так?
— Ну, не сказать чтобы постоянно, но некоторые охранники бывают очень жестоки. И с этим почти ничего нельзя поделать.
— Да, прекрасно вас понимаю. А работники-дети на фабрике не нужны? Я слышал, необходимость иногда возникает.
— Иногда, да. В прошлом году мы чистили механизмы. Дети меньше, и им легче пробираться в узкие пространства.
Интересно, где эти дети теперь…
— Значит, если вы запросите некоторое количество детей, в этом не будет ничего необычного?
— Как я сказал, периодически мы в них нуждаемся. К чему вы ведете, герр Зелер?
— Что, если мне самому нужна партия детей для одного дела на стороне?
— Ваш дедушка хочет использовать детский труд?
— Нет, мой дедушка давно на пенсии. У вас очень красивый кабинет. Ковер персидский?
— Да, я привез его из дома.
— Хороший вкус. Похоже, вы ценитель прекрасного. И очень дальновидный человек, герр Херц, очень дальновидный… Но те, кто не имеет прямого отношения к СС, не всегда с пониманием относятся к детскому труду.
