— Разве сейчас это не ваша обязанность и ответственность?
— Да, это одна из моих многочисленных ролей, но я хочу лично проверять все папки, следить за сотрудниками, охранниками и самими заключенными. Мне нужен мандат на обыск любого охранника, сейфа, фургона, возможность залезть под кровать к любому человеку, которого я могу заподозрить в воровстве и хранении имущества, предназначенного для рейха.
— Вы хотите взять личную ответственность за всю коррупцию в экономическом отделе?
— Буду счастлив, герр лагеркоммандант.
— Лагерь слишком давно страдает от коррупции. Мы обсуждали это с самим герром Гиммлером еще в прошлом месяце.
— Я бы хотел сдавать еженедельные отчеты лично вам. И больше никого не вовлекать. Это слишком важное дело.
— Интересная идея, герр оберштурмфюрер. — Хёсс затушил сигарету. — Несомненно, мне стоит об этом задуматься. Молодой преданный офицер вроде вас сможет остановить коварную руку коррупции. — Хёсс встал и протянул руку: — Отличная работа, герр оберштурмфюрер. Дайте мне немного времени, и мы вернемся к этому вопросу.
— Есть кое-что еще, герр лагеркоммандант.
— Слушаю вас внимательно, герр оберштурмфюрер. Вы привлекли мое внимание с того вечера, когда проявили отвагу в крематории.
— Ну, я хотел поговорить… о детях, проходящих через лагерь.
— Что такое?
— Я подумал, возможно, некоторых из них можно репатриировать, скажем, младенцев, которых еще не успела отравить лживая еврейская идеология. Можно было бы очистить их, воспитать в арийском духе. Акт милосердия.
— Я понимаю, о чем вы, и меня тоже посещали подобные мысли, но, к сожалению, они такие же враги рейха, как и их родители. Это у них в крови. У них нет выбора. Еврей всегда останется евреем, ни больше ни меньше. Их нужно истребить.
— Вы правы, но как насчет маленьких детей, трех, четырех, пяти лет? Они могли бы работать на заводах, чистить трубы, забираться в технику — их пальцы достают до тех мест, куда не пролезет взрослая рука. Это простая экономия. Я терпеть не могу напрасных трат.
— Очень убедительный аргумент, герр оберштурмфюрер, но, увы, — с еврейской кровью ничего не поделаешь.
— Каждую неделю мы отбираем сотни здоровых евреев для работы на рейх. Я просто не понимаю, зачем нужны возрастные ограничения, вот и все. Я мыслю черно-белыми, экономическими понятиями. Это вина отца: он очень практичный человек.
Кристоферу стало стыдно, что он упомянул отца здесь, в этом месте.
— Я получил большое удовольствие от нашей сегодняшней встречи, Зелер. Вы — образцовый молодой офицер, и у вас много хороших идей. Использовать детский труд? Что же, можно над этим подумать. Но сейчас я вынужден с вами проститься.
Он пожал лагеркомманданту руку, щелкнул каблуками и салютовал. Хёсс обдумывал его предложение три дня. Кристоферу дали задание изучить коррупцию в лагере и в течение двух недель разработать новую систему для предотвращения утраты средств. О детях и его идее по поводу их трудоустройства речи пока не шло. Кристофер посмотрел на клонившееся к горизонту солнце. Он думал о Ребекке, о детях, которых не смог спасти, и тысячах безликих жертв, прошедших через это место у него на глазах. И впервые за долгое время в нем зародилась надежда.
Глава 28
Охранники поприветствовали Кристофера, когда он вошел в душную, прокуренную комнату. Все были на месте: Лам, Ганц, Майер, Шлегель, Драйер, Бранс, Мор и Грюне и еще двое незнакомых Кристоферу эсэсовцев. Они оставили для него место. Как обычно, все вокруг было усыпано сигаретами и всевозможным спиртным, украденным со склада. Грюне подтолкнул к Кристоферу бокал виски.
— Надеюсь, все сегодня здоровы, джентльмены, — заговорил Кристофер. Ему ответили приветственные возгласы со всего стола. — И, я надеюсь, все готовы отдать мне свои деньги.
Посреди стола лежала большая куча денег, в основном рейхсмарки, но еще британские фунты, американские доллары и польские злотые. Кристофер сделал глоток виски, дожидаясь следующего кона, и продолжил:
— Сегодня я не допоздна. Завтра утром придется встать пораньше, у меня встреча с важной птицей. Я организую новый антикоррупционный комитет, с одобрения лагеркомманданта. — Несколько человек опустили карты. — Я стану главой комитета. Лагеркоммандант попросил меня этим заняться. — Теперь все слушали его. — Уверен, мои изыскания никого из вас не коснутся. Если у вас появятся какие-то вопросы или сомнения, обращайтесь ко мне. Если кто-то из ваших знакомых занимается чем-то нелегальным, поговорите с ними. Предупредите. Посоветуйте переждать хотя бы несколько недель, пока антикоррупционный комитет не закончит работу. — Он положил руку на плечо соседа. — Я не хочу создавать трудностей своим друзьям, даже наоборот. Передайте всем, с кем вы дружите. Разумеется, никому из вас эта информация неинтересна. Я просто подумал… Если кто-то из ваших друзей…
— Да, мы поняли, — ответил Лам. Больше об антикоррупционном комитете в тот вечер не говорили.
Первая встреча антикоррупционного комитета лагеря Аушвиц-Биркенау состоялась на следующее утро в здании администрации — в нескольких метрах от кабинета Либерманна. За окном парили первые зимние снежинки. Кристофер сидел во главе стола. Слева от него — Брайтнер. Похоже, перед встречей он специально выгладил униформу. Еще пришли Флик и Мюллер, а напротив них сидели коммандофюреры Кунц, Штрунц и Рёриг, заведующие крематорием. В противоположном конце стола, поодаль от остальных, сидел Ян Шульц, возглавляющий зондеркоманду «Канады».
— Господа, спасибо, что пришли на первую встречу нашего комитета, — начал Кристофер. — Буду краток — знаю, у всех полно дел, и меньше чем через час прибывает очередной поезд. Особенно хочу поблагодарить коммандофюреров Кунца, Штрунца и Рёрига, что нашли время в своем плотном графике. Я позвал вас сюда, потому что могу вам доверять, а доверие в таких вопросах необходимо. Говорят, скоро нам назначат нового лагеркомманданта, а герра Хёсса переведут в Берлин, для более прямого участия в военных делах. Наша задача — подготовить лагерь для нового комманданта, показать ему, что мы не готовы мириться с коварной опухолью коррупции, которая постепенно захватывает все углы Аушвица-Биркенау. Успешная антикоррупционная компания приведет нас к личному триумфу и обеспечит лагерю стабильное будущее. Не будем забывать, мы собрались тут ради воплощения идеалов, переданных нам самим фюрером, и ради светлого будущего нашего мира и цивилизации. — Шульц сидел со стоическим видом, не выказывая никаких эмоций. — Я пригласил главу зондеркоманды также присутствовать на сегодняшней встрече. Знаю, некоторые из вас удивлены его участием в антикоррупционном комитете, но думаю, чтобы достичь успеха, мы должны работать с заключенными.
Он говорил еще минут двадцать, о проверках и процедурах, секретности и наказании за проступки. Перед каждым присутствующим лежало досье, составленное им собственноручно, с подробными инструкциями по каждому этапу действий. Кунц беспокойно ерзал на стуле, пока читал бумаги. Встреча закончилась меньше чем через час. Все всё поняли, хоть остались и не слишком довольны новыми правилами.
