Он дошел до конца дороги, где колючая проволока обвивала военные укрепления. Последний раз они были здесь больше года назад, до того, как немцы натянули эту проволоку и разложили вдоль пляжа мины. Кристоферу было как-то сложно представить серьезное военное вторжение на Джерси с пляжа возле домика его отца в Сент-Мартине, но немцы думали иначе. Он прождал Ребекку десять минут.
— Что случилось? — спросил Кристофер.
— Он уезжает завтра на том же корабле, что и я. Нас депортируют вместе.
Потом они гуляли вдоль колючей проволоки, змеившейся по побережью, и прошли так несколько километров. Они были вместе, и этого было достаточно. Когда опустился вечер и серые облака над морем окрасились в черный цвет, они повернули обратно. Закапал дождь, принесенный ледяным ветром. Дрожа от холода, влюбленные карабкались вверх по дороге к дому Стефана.
Когда они пришли, там были Том и Александра. Они обняли Ребекку со слезами на глазах. Никто не почувствовал привычной радости от встречи. Скоро на острове должен был остаться один Том. В каком-то смысле Кристофер сочувствовал ему сильнее всех.
Они отправились обратно в город, чтобы успеть до восьми вечера, комендантского часа. По дороге им встретились военные отряды. Проходя мимо, Кристофер старался выглядеть как можно спокойнее, не проявляя ненависти, испепеляющей его изнутри.
Они вернулись домой, пристегнув велосипед снаружи. Поднялись наверх и пытались вести себя как обычно. Ребекка приготовила ужин из моркови, картошки и пустого супа, приготовленного для вкуса на морской воде. Соль давно закончилась. Пока она готовила, он обнимал ее, уткнувшись лицом ей в шею. Они поели, сидя на диване и вместе укрывшись пледом.
Кристофер заснул около четырех утра. На него нахлынула волна усталости, похитив последние часы рядом с возлюбленной и последний рассвет, который они могли встретить вместе. Они проснулись около полудня. Ребекка собирала сумку. Он не мог на это смотреть. Это было слишком. Они пришли к «Савою», где уже ждали ее отец и другие евреи, согнанные в кучу немецкими солдатами, которых хватило бы на охрану нескольких сотен человек. Солдаты молча стояли в стороне, рассматривая приходящих евреев. Всего их было тринадцать. Тринадцатой стала Ребекка. Кристофер махнул рукой ее отцу. Кассин медленно направился к нему. Он казался глубоким стариком. Он был пьян.
— Позаботьтесь о Ребекке. Она по-прежнему ваша дочь. Это ваш шанс искупить прошлые ошибки.
Кассин пожал ему руку. Кристофер повернулся к Ребекке, все той же напуганной девочке, которую он нашел на пляже почти двадцать лет назад, и крепко обнял ее. Подошел немецкий офицер. Это был Фосс. Он мельком глянул на Кристофера, но не узнал его.
— Ну все, — сказал Фосс, — нам пора идти.
Кристофер оторвал от себя Ребекку. Она снова потянулась к нему. Он наклонился к ней.
— Когда я увижу тебя в следующий раз, мы поженимся. В следующий раз… — Ее оборвал немецкий солдат, поторопив вперед. Она заговорила снова: — Слышишь, Кристофер? В нашу следующую встречу.
Тринадцать человек повели к гавани. Кристофер шел рядом. Он старался быть сильным ради нее, но это было невыносимо. Их завели прямо на корабль. Ребекка повернулась к нему, одиноко стоявшему на пристани. Она крикнула ему что-то, остановившись на трапе. Слова унес ветер. Он в последний раз видел ее покрасневшее лицо, видел ее слезы сквозь свои собственные, а потом она исчезла внутри. Он стоял и смотрел вслед кораблю. Больше вокруг никого не было. Корабль медленно уходил вдаль и наконец исчез в серой дали.
Глава 19
Аушвиц-Биркенау, 1943 год
Крики из крематория затихли, и воцарилось молчание. Кристофер ходил туда-обратно, пытаясь унять дрожь во всем теле. Двор опустел. Кристофер взял себя в руки, стараясь отключиться от увиденного кошмара. Невозможно было заранее знать, что тут происходит, что он увидит здесь такое. Послышался голос Мюллера, отдающего приказы зондеркоманде, — он пристально смотрел на Кристофера. Кристофер глубоко вдохнул через нос, пытаясь замедлить пульс. Ему на плечо легла рука.
— Со временем вы привыкнете, герр Зелер, — пообещал Фридрих. — Эти методы куда более гуманны, чем прежде.
— Более гуманны к заключенным?
— О чем вы? Нет-нет, это лишнее. Более гуманны к эсэсовцам, которые выполняют столь важную обязанность. Вначале было слишком много пострадавших, пока мы не наладили процесс. Вы привыкнете, герр Зелер. Я вижу в вас силу, ее чувствуют все окружающие. Используйте ее, и вы сослужите рейху прекрасную службу.
— Да, герр рапортфюрер.
— Отлично, а теперь — за работу. Вас ждут в раздевалке. Убедитесь, что все ценности собраны в правильные коробки и кучи, а главное, что они попадут обратно в рейх, а не в грязные руки самих заключенных.
Кристофер салютовал и заставил себя вернуться в крематорий, по следам людей, которые прошли туда всего несколько минут назад. Мюллер и Брайтнер были уже внутри, руководили членами зондеркоманды, сортирующими одежду. Флик привел с собой нескольких заключенных, каждый из которых нес отдельную коробку. Брайтнер напоминал зондеркоманде, что нужно проверять все карманы, прощупывать швы верхней одежды, выворачивать каждый чемодан и раскладывать по отдельным коробкам деньги, золото с драгоценностями и часы. Кристофер ходил среди них, присматриваясь к работе каждого, пытаясь казаться заинтересованным и грозным. Пальто и куртки снимали с крючков, куда их повесили предыдущие владельцы, а аккуратно сложенные вещи швыряли в общие кучи. Кристофер поднял с пола детскую куклу, потрепанную и рваную, без одного глаза и с испачканными в грязи светлыми волосами, и положил ее обратно на одежду маленькой девочки, оставившей ее. Эсэсовцы ходили туда-сюда и кричали на заключенных, заставляя их сортировать вещи как можно быстрее. Все делалось быстро и эффективно. Коробки с обувью, верхней одеждой, нижним бельем, бумажниками, очками, золотом и драгоценностями, бутылками, лекарствами, едой и, разумеется, деньгами помещались на тележки, готовые к перевозке обратно к баракам, за которыми должен был следить Кристофер. Офицеры СС явно были довольны плодотворным рабочим утром. Кристофер прошел мимо охраны и заключенных через опустевшую раздевалку и увидел возле двери коробку, полную кукол, отобранных, как и всё остальное, и дожидавшихся «возвращения в рейх». Здесь крали, не брезгуя ничем.
Он вышел во двор, подошли еще несколько эсэсовцев. Зондеркоманда отправилась в газовые камеры, чтобы перенести тела, или «жмуриков», как их называли охранники, на второй этаж для сжигания. Кристофер представил тысячу свежих трупов и понял, что не хочет видеть дальнейших событий. Он принялся торопить заключенных, везущих телеги, где лежали рассортированные ими коробки. Всего их было человек двадцать, и они двигались к складам. Сзади раздался голос:
— Знаете, как они называют секцию, где мы сортируем товары? За которую вы теперь в ответе?
— Нет, не знаю.
— «Канада», земля бессчетных богатств, — усмехнулся Брайтнер, обнажив коричневые щербатые зубы.
