Глава 16
Приказы, приходящие от доктора фон Штейна, становились все более жесткими. Комендантский час назначался все раньше, а список свобод постоянно сокращался. Кажется, защита Нормандских островов стала для Гитлера навязчивой идеей. Масштабные строительные работы начались в 1941-м. Работники Организации Тодта, рабы с континента, строили пулеметные установки, противотанковые стены на пляжах и сотни бункеров и батарей, которые серели среди зеленых холмов, выходящих на побережье по всему острову. Условия, в которых жили эти люди, полностью опровергали якобы благие намерения бесчисленных нацистских офицеров, которые приходили в офис Кристофера и его отца.
Работники Тодта назывались так в честь основателя организации принудительного труда, Фритца Тодта, и прибыли в феврале 1941-го. Первая партия, около сорока человек, стала самым близким воплощением ужасов ада, что когда-либо видел Кристофер. У рабочих не было нормальной обуви, а изорванная одежда не скрывала костлявых, истощенных тел, опухших суставов и обвислой бледной кожи. Они кашляли и хрипло дышали, словно пытались ухватиться за воздух. Ребекка протянула хлеб шаркавшему мимо рабочему, молодому человеку лет восемнадцати, не больше. Ей только удалось вложить ему в руку маленький кусочек, когда их заметили охранники. Ближайший немецкий солдат подбежал к ним и ударил молодого работника прикладом по голове в тот момент, когда он клал хлеб в рот. Тело парня повалилось на землю, шлепнувшись на тротуар, словно пустой мешок. Ребекка закричала, и охранник оттолкнул ее назад плоской частью винтовки. Кристофер попытался вмешаться, но почувствовал, как его сдерживает другой солдат. Охранники потеснили их назад, согнав с дороги. Другие работники подняли юношу и как-то его потащили. Хотя казалось, они с трудом волокут самих себя. Колонна шаркала дальше. Осталась лишь лужа крови на тротуаре, которую вскоре смыл начавшийся дождь.
С тех пор они много раз стояли у входа в его квартиру, дожидаясь возможности дать работникам Тодта заранее припасенную еду. Иногда им это удавалось, но слишком часто охранники отталкивали их назад, и работники маршировали дальше, не получив ни крошки.
* * *
Жарким дождливым июльским вечером Кристофер вернулся домой с письмом, которое дал ему отец. Он чувствовал, как оборванная, грязная одежда прилипает к вспотевшей коже. К тому времени мыло стало дефицитом, а новая одежда осталась лишь в воспоминаниях. Ребекка сидела у окна. Он подошел к ней, провел рукой по ее волосам и шее.
— Я больше не могу, — произнесла она.
— Ты о чем?
— Об этой изоляции, о постоянном угнетении. — Снаружи в окно стучал дождь. — У меня есть желания. Я хочу выйти за тебя замуж.
— Сейчас не время говорить о свадьбе. Из чего мы испечем торт, из песка?
— Знаю. Знаю, это невозможно, пока не уедут нацисты. Я просто не думала, что они пробудут здесь так долго.
— Ребекка, придется потерпеть. Когда война закончится…
— Я снова смогу выходить из дома? Я уже схожу здесь с ума.
— Ты знаешь, мы должны быть осторожны. Если нацисты поймают тебя без документов… Мы обсуждали это миллион раз.
— Да, знаю, мне придется зарегистрироваться как еврейке, но что они мне сделают?
— Ты правда хочешь испытывать судьбу? Сама видела, как нацисты обращаются с работниками Тодта. Хочешь превратиться в одного из них, в ходячего скелета, в раба?
— Кажется, моя жизнь закончилась с тех пор, как приехали нацисты.
— Неужели твоя жизнь настолько ужасна?
— Нет, я не об этом. Рядом с тобой я счастливее, чем когда-либо. Просто ты — единственное хорошее, что осталось в моей жизни. А я хотела поступить в университет. Я хотела работать, иметь семью и детей. Я хотела родить от тебя детей и быть твоей женой. — Она подвела его к дивану и села ему на руки.
— У нас все это будет. Однажды ты получишь образование. Я тоже хочу детей, но сейчас не время рожать ребенка, не здесь, не сейчас.
— Если меня внесут в списки, что произойдет? С другими евреями пока ничего не случилось. Они продолжают жить своей жизнью. Могут выходить из квартир…
— Это плохая идея, Ребекка. Если мы подождем…
— Подождем чего? Регистрироваться или нет — мое решение, а не твое. Я не стыжусь своих корней. Может быть, это будет лучше, чем крадучись пробираться из своей квартиры в твою и обратно. У меня теперь даже работы нет. Все, что я теперь делаю, — прячусь. Если я зарегистрируюсь, то, может, у меня хотя бы будет подобие нормальной жизни.
Письмо от Ули оттягивало карман. Возможно, это было первое письмо, полученное жителем острова с начала блокады, с прихода нацистов.
— Что такое?
— Ничего. Я получил письмо от Ули, он передал его с одним из немецких солдат.
— Да, все же немцы имеют здесь определенные преимущества. Что он пишет?
Кристофер залез в карман и протянул ей конверт. Она несколько секунд подержала его в руке, потом открыла. И улыбнулась, читая первые строки.
27 июня 1941
Стефан, Кристофер, Александра, Том и Ребекка (надеюсь),
хочется верить, что все вы в порядке. Если люди, участвующие в передаче этого письма верны своему слову, оно должно добраться до вас к тому моменту, как я окажусь в России. Мы получили приказ на прошлой неделе и отправляемся туда завтра. Другие офицеры говорят, что это последний рывок перед победой и что война должна закончится к Рождеству. Русские — неорганизованный сброд, и объединенные силы рейха их с легкостью одолеют. Во всяком случае, так говорят. У меня же не выходит из головы один излишне самоуверенный генерал по имени Наполеон и то, что случилось с ним после вторжения в Россию. Но посмотрим.
Никогда не думал, что смогу настолько скучать по дому. Невыносимо хочется обнять Каролину и взять на руки Стефана. Я все время о них думаю и иногда ловлю себя на том, что часами смотрю на присланные ею фотографии. Стефан уже вовсю бегает и даже говорит несколько слов. Каролина говорит, что он знает меня по фотографиям, иногда показывает на них пальчиком и говорит «папа». Этого достаточно, чтобы мое сердце растаяло и я позабыл обо всем на свете.
Не могу сказать, что хорошо провел время во Франции. Думаю, местным жителям непросто осознать, что мы пришли предотвратить кровопролитие и гибель, а не наоборот, и сомневаюсь, что они когда-нибудь это поймут. Может, только если мы выиграем эту войну (а все говорят, что так и будет), однажды они нас оценят и мы все сможем жить в мире. Просто не знаю. Я всего лишь солдат, хоть и в звании майора. Видимо, у них заканчиваются людские ресурсы, раз меня повысили. Но я просто буду делать что обычно — пригну голову и побегу, когда полетят пули. Постарайтесь обо мне не беспокоиться.
Надеюсь, вы все в порядке, и надеюсь, Том не вступил в британскую армию! Я должен вас серьезно предупредить. Из последнего письма Кристофера, полученного перед оккупацией Джерси, я понял, что Ребекка хочет остаться, чтобы быть с ним. И хотя это меня очень обрадовало, я должен предупредить вас о законах рейха в отношении евреев. Ребекка, если ты это читаешь, — просто будь осторожна. Если что-нибудь случится, я постараюсь использовать все доступное влияние моих друзей из СС, но многого обещать не могу. Держись в тени, и постепенно все успокоится.
