Она взяла его за руку.
— Тише, Кристофер, — прошептала она. — Я знаю. Знаю, кто ты. — Она поднесла его руку к губам, поцеловала и приложила к щеке. — Ах, Кристофер, как ты мог подумать, что я вообще в это поверю? Поверю словам моего отца? Ты всегда был лучшим, что было в моей жизни. Я всегда это знала, просто ненадолго забыла. Ты навсегда в моем сердце, с первой секунды знакомства. Я любила тебя всю жизнь. В тот вечер я поехала к Джонатану, чтобы сказать ему, что разрываю помолвку, что я не люблю его и хочу быть с тобой. — Ребекка наклонилась и поцеловала его. Было больно. Но Кристоферу было плевать. — Мне всегда был и будешь нужен только ты, Кристофер.
Глава 12
Ребекке было больше некуда идти, или она не хотела никуда идти. Она переехала в квартиру к Кристоферу и ждала, пока он окрепнет достаточно, чтобы туда вернуться. Она прожила с ним около двух недель, пока он выздоравливал. Потом нашла работу в местном отеле и переехала в квартиру по соседству. Совсем рядом. Там она только спала. Остальное время они проводили вместе.
К лету 1939-го остров начал охватывать страх. Страх порождал негодование. Это был и его дом. Остров принадлежал ему настолько же, как и остальным. Кристофер, как и все окружающие, пристально следил за политикой страны своего рождения. От этого невозможно было скрыться. Даже Ули признал, что страна, вероятно, движется к войне, после того как в марте 1939-го была окончательно подчинена Чехословакия. Он не понимал его, не разделял патриотической гордости, растущей в Германии на митингах, где герр Гитлер управлял огромными толпами, вводя их в транс своими речами. Зелерам все сложнее становилось быть немцами, ассоциировать себя со сжигающими книги толпами. Но все вокруг знали, откуда они родом. При приближении Кристофера разговоры о политике умолкали, и друзья сомневались в его взглядах, хотя знали его всю жизнь.
Ули же, в отличие от Кристофера, не сомневался в выбранной стороне. Раньше он редко рассуждал в своих письмах о политике, но со временем ему стало все сложнее избегать этого вопроса. Похоже, Ули искренне верил, что Гитлер не хочет войны и нацисты остановятся, как только Германия вернет себе земли, похищенные у нее во время Великой войны. Ули упоминал о своих убеждениях вскользь, предпочитая комментировать жизнь Кристофера или пересказывать истории о счастливом семейном очаге, который они устроили с Каролиной. Но Стефан смотрел на вещи иначе, ситуация в Германии его явно расстраивала. Кристофер чувствовал неодобрительные взгляды и слышал сдавленный шепот в темноте кинотеатров, когда в новостных выпусках на экране рассказывалось об унижении западных сил нацистскими войсками.
Только Том, старый друг, который все еще жил с ним в одной квартире, разговаривал с ним откровенно. Том начал встречаться с Александрой. Это произошло постепенно, но при этом — внезапно. Все понимали, что все к тому идет, даже Кристофер. Том пошутил о взаимных привязанностях и том, что в конце концов они с Александрой должны пожениться. И пристально посмотрел на Кристофера, словно проверяя реакцию. Кристофер улыбнулся и положил руку ему на плечо. Больше эта тема не обсуждалась. Через две недели Том сделал Александре предложение. Майским вечером они пришли домой и сообщили всем новость. Том поочередно обнял Стефана, Кристофера и Ребекку. Алекс была на седьмом небе. Прекрасное время!
Войну объявили в воскресенье. Они сидели в пабе. Том и Алекс только поженились и еще пребывали в эйфории от свадьбы, которая состоялась неделей ранее. Алекс как раз подняла неизбежную тему женитьбы Кристофера и Ребекки, когда владелец бара сделал объявление. По толпе пробежал шепот. Несколько людей подняли бокалы и закричали «Боже, храни короля» и «Боже, храни бедную Польшу». Кристофер думал лишь об Ули, жившем в Берлине, и Каролине, беременной их первым ребенком. Том попытался пошутить. Кристофер его едва услышал, а Александра если и услышала, то никак не отреагировала.
— Пройдет, — заверила его Ребекка. — Все закончится еще до Рождества.
Кристофер сделал еще один глоток пива. Он знал большинство остальных посетителей, во всяком случае мимолетно. Они звенели бокалами, пили за короля и желали смерти немцам. Кто-то снова запел «Боже, храни короля». Большая часть толпы присоединилась. Том взял Александру за руку и встал.
— Наверное, нам тоже пора, — сказала Ребекка.
— Нет, если можно, я бы хотел остаться.
Ребекка поцеловала его, остальные попрощались. Он в одиночку направился к бару. И встал рядом с Жаком Ля Марком и Сидни Моррис, рыбаками лет пятидесяти.
— Ну и дела, да? — начал Кристофер. Никто не ответил. — Гитлер никак не остановится.
Сандрин подтолкнула к нему бокал пива.
— За счет заведения, — сказала она. — Думаю, сегодня тебе пригодится.
— Спасибо. Я тебя так и не поздравил. Когда свадьба?
— В следующем году, — ответила она и ушла.
Звуки гимна «Боже, храни короля» нарастали, заполняя помещение, и вскоре его пели уже все присутствующие — кроме него. Кристофер все думал об Ули. Интересно, он тоже сидит, стиснув зубы, пока вокруг ликует воодушевленная патриотизмом толпа? Вряд ли.
Жак наклонился вперед. Оба мужчины воевали в Великой войне и были слишком стары для этой.
— Что теперь будет? Неужели опять такая же война?
— Нет. Все закончится быстро. Гитлер возьмет Польшу и успокоится. Британия и Франция слишком сильны. А нацисты не настолько глупы.
Сидни затянулся.
— Твой оптимизм меня восхищает.
Кристофер закурил и стоял молча, хотя знал слова песни. Он провел в баре еще час, прежде чем вернулся домой и рассказал отцу, что началась война.
* * *
Письмо пришло через шесть недель.
12 октября, 1939-й
Стефан, Кристофер и Александра,
прежде всего, поздравляю Александру со свадьбой! Похоже, в последнее время решили пожениться все лучшие люди. Как насчет тебя, Кристофер? Разве не пора тебе навек проститься со свободой и посвятить себя женщине? А если серьезно… Алекс и Том, нам очень жаль, что мы не смогли приехать на Джерси на свадьбу. Похоже, политиков интересуют другие вещи, а не мое путешествие на вашу свадьбу. Александра, спасибо за милое письмо и за фотографии. Поразительно, как твоему отцу удалось вырастить такую прекрасную дочь. Невольно возникают вопросы, но сейчас не самое подходящее время. Очень жду новой встречи с Томом, уже в качестве твоего супруга, а не дружка Кристофера, который носился по дому в тех коротеньких шортах, почти не оставляющих простора для воображения. Ну, мы хотя бы знаем, что у ваших детей будут красивые ноги.
Кстати о детях, Каролина чувствует себя прекрасно: беременность ей идет. Если это мальчик, мы подумываем назвать его Стефаном — разумеется, в честь Стефана Цвейга, нашего любимого писателя. Кажется, Каролина хочет придумать имя и для девочки, но какой в этом смысл, если я знаю, что у меня будет мальчик? А вот в каком мире будет жить мой маленький сын или дочь — совсем другой вопрос. И пора перейти к серьезной части этого письма. Сейчас в мире возникла такая ситуация, что каждый должен решить, за что бороться, чем жертвовать. Я подумываю пойти в армию, как сделал ты, Стефан, когда страна позвала в прошлый раз, в 1914-м. Тогда я был слишком молод, но чувствую, что теперь пришла моя очередь. Когда Германия вернет себе земли, украденные у нее после прошлой войны, наш народ снова будет в безопасности от угрозы большевизма и наша страна сможет снова занять свое место среди великих народов мира. Тот факт, что была объявлена воинская повинность для всех здоровых мужчин в возрасте до сорока одного года, лишь укрепляет мое решение. От этого не скрыться. Я присоединюсь к вермахту, и когда вы получите это письмо, процесс будет уже запущен.
