Рома сделал паузу.
– Я увидел мужика, не молодого такого, и бабу! Вот эту!
Кротов показал на Марго.
– Дядька нес сумку. Здоровенную. А она его ругала. Думала, что они одни тут. Громко ему выговаривала:
– Что ты наделал! Совсем с ума сошел!
Я еще удивился. Она вроде чуть старше меня, а так нагло со взрослым говорит. И мужик девочку офигевшую на место не ставит, оправдывается:
– Я ее не трогал, честное слово, она мой шоколад без спроса съела. Сама взяла его.
И начали они трындеть. Сидят около сумки, она его ругает, он оправдывается. В конце концов, я все понял. У мужика этого наркота с собой была. Не уколы, не таблы. Конфеты. Типа шоколад в коробке, в виде замков сделан. Ну, крепости всякие. Он сожрет пару штук и в хорошем типа настроении.
Пока Роман говорил, глаза Марго раскрывались все шире и шире. А Вера опустила голову и заплакала.
– Ну и чего вышло, – вещал Кротов, – у той, что на мужика нападала, сестра была, младшая, она ее ласково так называла: «Сучонка мерзкая». Девчонка капризная, вредная, всегда получала что хотела, без спроса по чужим вещам шарила, тайком в сумках рылась, в шкафах. Маленькая вредина зашла в спальню к мужику, нашла конфеты и сожрала все. И как только в нее столько сладкого влезло? Когда дядька в спальню вернулся, девчонка была уже мертвая. И че делать? Вызвать врачей? Так шум пойдет. Я понял, что наркоман иностранец, по-русски, правда, лучше многих наших из деревни говорил. И он девку…
Роман показал пальцем на старшую дочь Михаила Львича.
– Как ее зовут?
Глава 36
– Маргарита, – ответила я, – Марго.
– Точно! – обрадовался Кротов. – Мужчина и она вместе улетать собирались. Девка истерила, боялась, что из-за смерти сестры ее в Москве оставят. Потом начала мужиком командовать:
– Давай, топи сумку в реке. Вон там камень подходящий, привязывай его к ремню. Если сумку найдут, то подумают, что ее Верка утопила. Я внутрь бросила ее крестик. Она его всегда на ночь снимает, в ванной бросает, утром забывает. Цепочку разорвала, пусть думают, что она с шеи Верки упала, а та и не заметила. Завтра улетим, отца с матерью нет. Сейчас надо тихо сидеть, не говорить, что Алка пропала. Раньше ужина не станут паниковать. А нам в восемнадцать уже взлетать.
Он пошел делать, что Маргарита велела. Почему мужик девчонку слушался? Фиг его знает. Они сумку утопили и ушли. Мы с Наташкой удрали, дали друг другу слово молчать. Натка, понятно, боялась, что отец узнает, где и с кем она тусовалась. А мне зачем неприятности? Мой папахен выяснит про секс на природе, и так мне всыплет. И ваще, не наше это дело. Маргарита из богатых, с ними лучше не связываться. Всегда виноват окажешься. Рот на замок закрыл. Наташка тоже молчала, в июле ее папаня с парнем каким-то поймал. Шум на все село устроил! Парня поколотил, Наташку выдрал. Народ языками заработал. Дядя Володя сообразил, что зря волну погнал, да поздно. Он дочь отправил к бабке в Калужскую область. Там ее никто не знал. А потом она в ДТП погибла. Я ни гу-гу про то, что видел.
– Однако через некоторое время вы «случайно» нашли сумку, – напомнил Сеня. – Почему решили «обнаружить» тело?
Роман опустил голову на грудь.
– Ну… отец девчонки награду назначил тому, кто скажет, где дочь или ее труп. Большие деньги. Очень. Моим родителям такие за всю жизнь не накопить. Я подумал: если пойду купаться, наткнусь на сумку, никто плохого не подумает. Позвал Булыгина. Для достоверности. Он подтвердит, что торба в воде была.
– Не побоялся приятелю правду открыть? – неожиданно спросил Михаил Львович.
– Не, – усмехнулся Кротов, – я по жизни недоверчивый. Просто позвал его, а потом купаться полез и «нашел» сумку. И вы правильно догадались: не было никого, кто помог меня вытащить. Я Косте сказал: «Давай всем наврем, что я выплыть не мог, а ты меня спасал. Тебе за это мой отец купит телефон. И еще набрешем, что нам незнакомые люди помогли».
– Зачем?
– Для достоверности, – деловито заявил Кротов, – чем больше народу участвовало, тем мои слова правдивее будут.
Дегтярев вздернул брови.
– Интересная мысль. Все у вас получилось. Повезло с сыщиками. Я бы начал вопросы разные задавать. Деньги-то получили?
– С ними засада, – помрачнел Роман.
– Не дали? – уточнил Семен.
– Я отсчитал обещанное до копеечки, – возмутился Михаил Львович, – вручил полностью этому…
– Так в чем проблема? – не понял Кузя.
– Отец Кости к моему папаше пришел, – вздохнул Роман, – потребовал половину себе, потому что мы вдвоем сумку вытащили. Драка у них получилась. Оба в больницу угодили, пришлось моим родителям деньгами делиться. Ступил я. Зря Костю позвал.
– Нет, нет, нет, – ожила Марго, – не так было! Не так!
– А как? – заинтересовался Дегтярев. – Вы не приходили на берег с сумкой? Алла не ела конфеты, в которых содержалось наркотическое вещество?
– Нет! – закричала Маргарита. – Нет, нет!
– Во наглеж! – оторопел Кротов. – Надо же так брехать мне в глаза!
– Мы сумку принесли, – прошептала Марго, – и конфеты Алла слопала. Это правда. А дальше ложь! Она очнулась.
– Простите, не понял, – удивился Сеня. – Очнулась? Алла?
– Да, да, да, – почти закричала Маргарита. – Клод тогда ушел.
– Ушел? – повторила я. – Оставил вас одну с сумкой, где лежало тело?
Марго прижала кулаки к груди.
– Ну, я сама виновата, налетела на него, ругала, не справилась с эмоциями, пощечину влепила! Клод распсиховался, послал меня на три веселые буквы и убежал. Я осталась, зарыдала, испугалась, что Клод меня бросит, один в Париж улетит, все мечты прахом пойдут. Понимаю, надо извиниться, бежать за женихом, а ноги не слушаются. Сижу около сумки, и вдруг! Она шевелиться стала.
Маргарита закрыла глаза.
– Ой, ой! Я молнию приоткрыла… Мама! Алла глаза открыла, моргает, взгляд туманный, ничего не соображает. Боже! Меня ноги сами собой за Клодом понесли. А он уже в доме чемодан застегивает, сказал мне:
– Один улетаю. Зачем мне вздорная истеричка, которая в трудный момент не помогает, а скандал закатывает. Я твоей сестре конфет не давал, сама она их сожрала. Где тут моя вина? Да, я привез свои шоколадки, но и подумать не мог, что в приличном доме кто-то в вещах гостя рыться станет. Прощай.
Я на колени упала.
– Клод, она в себя пришла!
Он обомлел.
– Алла? Ты путаешь. Девчонка точно мертвая. Она не дышала, не шевелилась.
Я зарыдала.
– Не знаю, как случилось, но сумка задергалась…
И мы с ним назад, к реке кинулись. Прибежали, а на берегу пусто. Сумка исчезла! Господи! Никому не пожелаю оказаться в нашем положении. Я рыдаю, прошу у Клода прощения. Он меня обнял.
