– Эта громадная штука лежала в гробу? – изумился Сеня.
– В разобранном виде, – встрял со своим объяснением Гарик, – а я его собрал! С детства люблю что-нибудь складывать.
– Молодец, – машинально похвалила его Нина.
– А где часы? – не поняла я.
– Видишь дверцу? – спросил Игорь.
Я кивнула.
– В нужный момент оттуда выглядывает фигурка и отсчитывает час, – объяснил изгнанный из родных пенат сынок Зои Игнатьевны.
– Вот это весчь! – потер руки Кузя. – Не простая вещь. А именно весчь!
– Наверное, они красиво бьют, – мечтательно произнесла Нина, – мелодично.
– Через некоторое время услышим, – остановил беседу полковник, усаживаясь на свое место. – Ну и где что-то вкусное?
Сеня, Кузя, Феликс и я тоже устроились за столом.
– Машенька, Юрочка и Дусенька поехали в гости к Хейфецам, – произнесла нараспев Марина, внося большое блюдо, – им не оставляйте, съедайте все. Приятного аппетита.
Мы приступили к еде.
– Похоже на котлеты из осетрины, – оценил ужин Дегтярев, – пробовал их один раз, когда меня в Астрахань по службе занесло. Но эти из чихуахуа вкуснее намного.
– Приготовлено из стерлятины, – поправила его жена, – чихуани ей просто родственница.
– По мне, так белые грибы с картошкой я сейчас ем, – высказался Сеня.
– А я пирог с капустой, – воскликнул Кузя. – Можно добавочки?
– Напоминает сациви, – высказался Феликс, – аутентичное, как в деревне под Тбилиси.
– Слышите? – остановила глубокомысленную беседу Нина. – Кто-то плачет.
Все насторожились.
– Правда скулит, – согласился Кузя.
Я быстро посмотрела на собак, которые, как водится, сидели у стола. Наша стая отлично знает: во время трапезы кто-нибудь непременно уронит кусочек вкусного, и он достанется самому проворному. Очень часто это Хуч. Мопс кажется неповоротливым, ходит, переваливаясь с лапы на лапу, выглядит медленным танком, но, едва глаза Хучика заметят, а нос учует, что со стола сейчас спланирует нечто, вот тут в нем просыпается стремительный гепард. Но сегодня я увидела Афину, Черри, Мафи и изумилась:
– Где Хучик?
– В буфете! – ответил Гектор.
Я посмотрела на птицу, сидевшую на плече у Феликса.
– Мне сверху видно все, ты так и знай, – добавил ворон.
– Он советские песни выучил! – восхитился Сеня.
– Гектор несет чушь, – отмахнулся Дегтярев.
– Обидеть меня решил, толстяк? – осведомилась птица.
– Буфет заперт, – уточнил полковник.
– Хуч в буфете, – не сдался Гектор.
– Дверцы закрыты, – продолжал спор Александр Михайлович.
– Хуч в буфете!
– Перестань болтать ерунду!
– Хуч в буфете.
– Ты не прав.
– Хуч в буфете!
– Немедленно перестань со мной спорить! – взвился полковник. – Русским языком объясняю: мопс не может находиться…
Феликс отложил вилку.
– Саша, ты беседуешь с птицей. Право, смешно с ней спорить.
– Значит, я дурак, по-твоему? – осведомился Гектор.
Маневин растерялся, а я встала, открыла одну из многочисленных дверей «замка» и позвала:
– Хучик!
– У-у-у, – раздалось в ответ.
– Ты где? – испугалась я. – Что случилось?
– Хуч в буфете, – сообщил Гектор, – застрял.
Я поднялась на цыпочки, но не смогла дотянуться до верхней дверцы и попросила:
– Милый, посмотри, где Хучик.
Маневин распахнул дверцу, которую не смогла отворить я, и заглянул внутрь.
– Не вижу его.
– Без меня никто ничего не способен сделать, – рассердился Дегтярев, – отойди, сейчас я посмотрю.
– У тебя роста не хватит, встань на табуретку, – посоветовала Марина.
Я втянула голову в плечи. Ай-ай! Супруга владельца детективного агентства «Плаза Тюх» совершила большую ошибку. Александр Михайлович считает себя лучшим из наилучших детективов, и тут он отчасти прав. Дегтярев отличный сыщик. А еще полковник свято уверен: он молодой, кудрявый, стройный, высокий парень. А то, что зеркало отражает мужчину не первой свежести, с обширной лысиной, среднего роста, зато с красивым, объемным брюшком, так это шутка посеребренного стекла. Оно кривое, прибавляет вес, возраст, уменьшает рост и количество волос. И ни в коем случае нельзя говорить Александру Михайловичу правду про его внешность. Как большинство мужчин, толстяк громко заявляет:
– Мне плевать, как я выгляжу.
Но на самом-то деле каждому представителю сильного пола не хочется знать, что он хромоногий старый конь. Нет, он молодой резвый скакун, просто бегает медленно.
– Зачем двухметровому человеку табуретка? – фыркнул полковник, попытался заглянуть в открытую Феликсом дверь, не смог осуществить желаемое и мигом рассердился: – Идиотская идея сделать окошко в часах под потолком. Даже я не достаю.
Нина быстро притащила табуретку. Полковник встал на нее, всунул голову внутрь «замка».
– Темно!
Маневин кашлянул.
– Немедленно зажгите свет! – потребовал толстяк.
– Там нет электричества, – объяснила Нина.
– Безобразие! Почему не провели! – злился полковник. – Дайте фонарик.
Я протянула ему телефон.
Александр Михайлович начал делать странные телодвижения, но не взял айфон. Мы смотрели на него с недоумением, Хуч тихо выл в глубине часов.
– Саша, что-то не так? – уточнил Феликс.
– Не мешайте, – буркнул полковник и продолжил дергать головой.
И тут меня осенило.
– Ты застрял!
– Я не принадлежу к идиотам, попадающим в глупое положение! – вскипел полковник. – Просто… э… просто…
– Эффект глупой обезьянки, – объяснил Кузя, – их так ловят. Берут тыкву с маленькой дверцей. Ее открывают, внутрь кладут что-то удивительное. Мартышка голову засунет, чтобы рассмотреть получше содержимое, а назад ее вытащить не может. Уши мешают.
– Я бы лапу туда запустил, – заметил Сеня, – вынул и посмотрел, что вытащил.
– Так ты не обезьяна, – справедливо заметил Маневин, – кем надо быть, чтобы голову засунуть в…
Профессор прикусил язык. Я изо всех сил стиснула зубы. Главное, не расхохотаться.
– Просто я ищу Хуча, – заявил полковник, – я в полном порядке.
– У-у-у, – завыл мопс.
Маневин вздохнул, принес из кухни вторую табуретку, встал на нее, обозрел затылок толстяка и заявил:
