– Ой, замолчи, – поморщилась я, – мы живем не в Объединенном английском королевстве. У россиян свой менталитет. В нашем обществе сдать подростка, который лишился матери, в интернат, пусть даже и супер-пупер, с черной икрой на завтрак, а самому улететь жить в Англию считается подлым поступком.
Леня посмотрел на Дегтярева.
– Александр Михайлович, ты думаешь о том же, о чем и я?
Толстяк кивнул.
Глава 17
– Может, расскажете, что у вас на уме? – спросила Марина.
Леня взял с соседнего стула подушку и засунул ее себе за спину.
– Давайте представим, что Михаил Львович хороший муж и отец. Об этом косвенно свидетельствует его поведение после смерти его жены Ксении. Вдовец не спешит в загс с новой избранницей. Учитывая количество его денег, думаю, вокруг не старого еще дяди с толстым кошельком стал кружиться рой дамочек и мамаш, которые хотели выгодно пристроить дочерей.
– Отсутствие штампа в паспорте не свидетельствует об отсутствии любовницы, – вставил свое замечание Сеня.
– Конечно, – согласился Леня, – наверное, они у Михаила были и есть. Но приводить в дом законную половину, которая, возможно, родит ему детей, ущемить Маргариту и Веру, обделить их как финансово, так и в плане любви господин Губарев не собирался. Не уверен, что мои мысли текут в правильном направлении. Это всего лишь догадки. Но давайте опираться на то, что Михаил любящий отец.
– Можно ли назвать заботливым отцом того, кто сдал дочь в интернат? – спросила я.
Леня поднял указательный палец.
– Вот! А по какой причине тогда Михаил решил ограничить свое общение с Верой? Он прекрасный отец. Может, дочь что-то натворила? Да такое, что у папаши ум за разум зашел.
Кузя поерзал на стуле.
– Посмотрим на факты. После беглого прочтения интервью Маргариты, а она их раздает пачками, становится понятно, что молодая женщина поддерживает тесную связь с отцом. Есть фото их совместных походов в театр, на отдыхе, в каких-то ресторанчиках. В Англии в поместье Губарева для Маргариты и ее семьи отведено целое крыло. Она там часто гостит с мужем Клодом Корсе, очень состоятельным человеком, владельцем глянцевых журналов, бутиков, и много чего еще. Клод помогал Марго добиться успеха. А когда та стала совершеннолетней, женился на ней. У пары есть сын Стефан. Примечательный факт: Михаил Львович называет его своим единственным внуком и наследником. Напоминаю, Вера уже замужем, у нее двое детей.
– Вениамин и Леся – дети Кирилла, – напомнила я.
– Согласен, – вновь включился в разговор Леня, – не каждый человек готов относиться к чужому ребенку как к своему. Но Вера. Почему отец игнорирует дочку? По какой причине он не общается с ней? У Марго много аккаунтов в соцсетях, там есть ее снимки, в частности, российские, с бывшими одноклассницами, подругами. Но с Верой нет ни одного снимка. Отвлечемся на минуту от странного отношения отца к средней дочери, не будем размышлять, по какой причине Марго не желает видеться с Верой, вернемся к сумке, в которой нашли тело Аллы. Если помните, это часть инвентаря яхты. А все, что связано с плавучими домами, очень дорого стоит, запредельно дорого. Данный вид спорта и жизнь на воде доступны лишь богатым людям или спортсменам, которым удалось получить обеспеченного спонсора. Сумка, которую вытащили из воды, принадлежит к разряду «неимоверно дорогих». Но это для меня и для любого из тех, кто получает обычную, пусть даже и большую зарплату. Как по-вашему, триста тысяч – достойный оклад?
– Смеешься? – прищурилась Марина. – Да о таком наше население и не мечтает. Это не просто большие, а волшебно-прекрасные деньги.
– Сумка стоит дороже этих волшебно-прекрасных денег, – усмехнулся Кузя, – а у Михаила есть яхта. Не знаю, каким образом тело оказалось в котомке и как та очутилась в реке. Но полагаю, что у Губарева был не один такой саквояж. И навряд ли Михаил Львович знал, что он пропал. За яхту отвечал капитан, которому доложили, что баул исчез. Он распорядился купить новый. Уж, наверное, у него был некий бюджет для подобных случаев. А если нет, то сомневаюсь, что капитан побеспокоил самого Губарева: «Сэр, у нас сперли одну сумку!» Для решения таких проблем есть управляющий.
– Не понимаю, куда ты клонишь? – призналась я.
Дегтярев встал.
– Находят останки Аллы. Как поступит любящий отец, узнав, что дочь убили, а труп утопили? Богатый, со связями? Да он поставит на уши всех, добьется, чтобы дело взял на контроль министр юстиции. Испинает прокуратуру. Потребует, чтобы расследованием занимались лучшие из лучших. А каковы действия Михаила Львовича?
– Дело из архива не достают. Почему? – тут же сказал Кузя. – Ответа в документах нет, но я полагаю, что Губарев попросил вышестоящее начальство не пускать сыщиков по следу.
– Почему? – повторил Дегтярев. – По какой причине отец вместо яростного требования найти и расстрелять убийцу своего ребенка складывает руки? Каким образом незнакомый с семьей Губаревых человек мог взять сумку, которая должна была находиться на яхте Михаила?
– Забыл сказать! – заорал Кузя. – На яхте все вещи имели метку с именем хозяина. И на бауле она есть. Торба точно с яхты Губарева.
– В доме много прислуги, – медленно произнесла я, – кто-то стащил сумку.
– Хорошая попытка, – одобрил Леня, – но есть и другие вопросы. Почему Веру сдали в интернат? Отчего отец не взял ее с собой в Англию? По какой причине он разорвал с ней отношения? Отчего Вера никогда не посещала Великобританию? А?
– Ответ один, – подвел черту Дегтярев, – Губарев знает имя убийцы Аллы. Это Вера. То, что средняя дочь лишила жизни младшую, он сообразил, увидев сумку с останками Аллы. Что-то ему подсказало правду. Отцовское сердце не камень, а кровь не водица. Отдавать Веру на растерзание правосудию Губарев не захотел. По возрасту на момент содеянного она не подлежала наказанию, но историю непременно разнюхали бы представители разных СМИ. И тогда жизнь семьи превратилась бы в ад. Несмотря на то что совершила девочка, отец не пожелал, чтобы за ее спиной всю жизнь шептали: «Это она убила свою маленькую сестру».
Собачкин чихнул и потянулся за салфеткой.
– И, наверное, еще больше Губарев не хотел, чтобы эта история рикошетом стукнула по Маргарите. Комья грязи долетели бы и до модели. Со всех сторон атас.
Я ощутила, как к голове подкрадывается мигрень.
– В неприятной ситуации обычно приходится принимать неприятные решения. Михаил Львович решил засыпать костер песком до того, как он разгорелся, устроил Веру в приют и покинул Россию?
– Правильно мыслишь, – похвалил меня Сеня, – именно так.
– Господи, тринадцатилетняя девочка убила сестру, – ужаснулась я. – Ни словом не обмолвилась о том, что совершила. Как это возможно?
Дегтярев развел руками.
– Давным-давно в моем кабинете оказался ребенок, тоже девочка девяти лет. Ангельская внешность: белокурая, кудрявая, огромные глаза голубого цвета. Она так плакала, когда поняла, что вся ее семья погибла: мать, отец, бабушка, годовалый братик. Классика жанра – грибы в лесу собрали, поели. Девочка со всеми поужинала, тоже отравилась, но ее откачали. Я сам тогда чуть не зарыдал. Хорошо хоть у ребенка была бездетная тетя, забрала племянницу. А потом выяснилось, что сирота, которая навзрыд рыдала, в сковородку подлила яд. Девять лет. Мало того, что всех на тот свет проворно отправила, так еще и догадалась сама немного отравы слопать, чтобы в клинику загреметь, но не умереть. Много я убийц видел, но такую впервые. И на всю жизнь запомнил ее и ответ на мой вопрос, я задал его от полной растерянности:
