Всю весну + лето некие фермеры втайне изготовляли свою броню в глухих оврагах Северо-Востока и можно было услышать как лирохвосты подражают блям блям блям ударов молота. Эти брони были изготовлены и зарыты в землю в ожидании воскрешения.
Я только хотел быть гражданином я попытался говорить но дворняги украли мой язык когда я просил о справедливости они мне в ней отказали. Осенью 1880 я был вынужден сочинить следующее гробовое письмо 7 нас сидели за дощатым столом и изготовили 60 копий которые Магги и Кейт разослали фермерам и разным другим в том числе Аарону Шерриту.
* * *
Приказ действительный на северо-востоке Виктории на территории ограниченной рекой Мурреем на севере Олбери-Брайт Маунт-Баффало И Мэнсфилдом на востоке большим водораздельным хребтом на юге. Западную границу образует линия между Экакой и Сеймуром.
Любой человек проживающий на вышеуказанной территории кто помогает или дает приют или способствует полиции каким бы то ни было образом или нанимает кого-либо зная что он сыщик или подлец а также те кто падут настолько что польстятся на кровавые деньги будут объявлены вне закона и признаны недостойны человеческого погребения. Их собственность будет либо поглощена либо конфискована а они и все принадлежащее им будут истреблены с лица земли. За врага которого я не смогу изловить сам будет выплачена награда. Я желаю чтоб люди которые вступили в Ассоциацию Защиты Скота забрали свои деньги и раздали столько же или больше вдовам сиротам и беднякам Греты где я провел и еще проведу много дней бесстрашным свободным и смелым.
Честно предупреждаю всех тех у кого есть причина бояться меня продать свое имущество и отдать по 10 ф. из каждых 100 ф. в фонд вдов и сирот и не пытаться жить в Виктории но в самое короткое какое возможно время после прочтения этого объявления уехать навсегда. Пренебрегите этим и терпите последствия которые будут хуже бурой ржавчины для пшеницы в Виктории или засухи сухого сезона для кузнечиков Нового Южного Уэльса.
Я НЕ ХОЧУ ВВОДИТЬ ЭТОТ ПРИКАЗ В ПОЛНУЮ СИЛУ БЕЗ СВОЕВРЕМЕННОГО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ НО Я СЫН ВДОВЫ ОБЪЯВЛЕННОЙ ВНЕ ЗАКОНА И МНЕ ДОЛЖНЫ ПОВИНОВАТЬСЯ.
Эдвард Келли
Мы все приняли участие в изготовлении копий этих писем но гробы рисовал только Стив такое у него было отточенное умение. Иногда он добавлял рисунок кровоточащего ножа иногда череп + скелет.
Джо Берн однако не позволил добавить ничего такого к письму для Аарона Шеррита он писал его сам и мне неизвестно что он добавил но я увидел что он исписал весь оборот у него был замечательный почерк он им славился еще ребенком. Джо и Аарон были друзьями с самого раннего детства они сидели рядом за партой в Вудшедской школе вместе сражались с китайцами вместе они угоняли скот они были заперты в камерах они лежали рядом у лагерных костров будто псы под огромным + древним небом. Я заметил как тщательно он промокнул слова и как красиво надписал конверт но этих слов я не читал и только когда оно было отправлено я узнал что-то об угрозе которую оно содержало.
Аарон теперь уедет сказал Джо попомни мои слова.
О я так не думаю.
О да уж он не дурак я объяснил ему что мы будем вынуждены его убить если он не уедет.
Прошло несколько недель затем как-то ночью Дэн вернулся в лагерь он объявил что получил сведения что Аарон ночует в пещерах над хижиной матери Джо и делит свое пристанище с отрядом полиции.
Ну будь я проклят сказал Джо верно он не получил моего письма.
О про твое письмо он не может заткнуться в Вулшед-Вэлли все до единого знают его наизусть.
Тогда почему же он не уехал?
Дэн ответил и я знаю он сказал правду такого он не придумал бы.
Аарон говорит что думает застрелить тебя и отъядрить прежде чем твой труп остынет.
Значит он покойник сказал Джо Берн он только что это решил.
Пачка 13
Его жизнь в возрасте 26 лет
7 листов (примерно 12 × 14 дюймов), все – оборотная сторона объявлений о конском аукционе, устраиваемом Дж. Фишером и Сыновьями в Уонгаратте 7 мая 1880 года. Кислотная бумага теперь в очень хрупком состоянии. Только в карандаше, мелкий почерк, указывающий на некоторую торопливость, но эта пачка замечательна тем, что 2 грубо вырванные страницы из «Генриха V» пришпилены заржавевшими булавками к листам 6 и 7.
Откровенное описание убийства Аарона Шеррита и совершенно верный вывод Келли, что полиция немедленно примет ответные меры. Подробности захвата отеля миссис Джонс в Гленроване и задержания Кернау, школьного учителя. На седьмом листе рукопись обрывается на полуслове.
Я не желал смерти Аарону Шерриту хотя он был предатель и сразу бы отправил меня на виселицу если б мог. Для Джо Берна это было совсем другим корни уходили глубоко терзали и коснуться этого я не мог как и его живого бьющегося сердца.
В зимнюю ночь в полнолуние рыжий немец по имени Антон Вик шел домой в ½ миле от хижины Шеррита и его перехватили 2 дюжие мужчины это были Джо Берн + Дэн Келли грудь у обоих сильно увеличилась в обхвате из-за тяжелой брони укрытой под их клеенчатыми плащами. Вик знал Джо всю свою жизнь но он стал теперь огромным лицо у него было вычернено он теперь был военной машиной. Дэн Келли застегнул на Вике наручник и велел ему пойти постучать в дверь Шеррита.
Вик предостерег что в хижине полиция.
Нам ядрено наплевать был ответ.
Вик спотыкался по траве с руками за спиной Джо Берн ничего не говорил Дэн постучал в дверь.
Это Вик открой.
Чего тебе надо?
Я заблудился. Объяснение было дурацкое Вик жил так близко что мог бы увидеть свою хижину с Аароновой крыши.
Дворняга ты безмозглый. Аарон вышел в ночь и увидел двойные дыры дробовика который держал его самый давний друг.
Кто тут есть еще крикнул он и пока храбрые полицейские дрожали под кроватью Аарон услышал легкий крик сорвавшийся с губ Джо он был совсем тихий выдох какой испускает мальчик когда его бьют линейкой по ладони. И это было почти самое последнее что он услышал.
* * *
Лунный свет лился на кентавров Дэна Келли + Джо Берна их железные шлемы были приторочены к их седлам когда они мчались галопом по середке тракта прямо через бичуордский Китайский Лагерь где Джо купил чуток того к чему пристрастился по виду просто засахарившееся бурое сливовое варенье.
Тот же самый холодный свет лился в буш за Гленрованом где я + Стив помогали друг другу облечься в наши бронированные костюмы и кроме того он лился на Чудесный Мельбурн и сквозь высокое окошко заполнял камеру моей матери.
На Домейн-роуд голые ветки английских деревьев отбрасывали тени тоненькие и сквозные как письмена на стены комиссара. Эта историческая ночь была такой светло-яркой что даже если комиссар Стэндиш погасил все лампы до единой ничто не могло укрыться от моей разведки он был теперь моим я знал его языческий ковер его бильярдный стол я знал запах и внешность его друзей и когда констебль постучал в дверь комиссара мне не нужно было присутствовать там, чтоб знать с каким известием он явился.
