— Что ж, наверное, до скорого, — тихо сказала Рика перед лестницей, ведущей на платформу линии Тюо, но я не понял её туманного намёка. То ли она со мной прощалась, то ли ожидала приглашения.
«Не будь скотиной, — сказал я себе и добавил как можно строже: — У неё сегодня день рождения. Что бы там ни было, не будь скотиной». Я знал, что обязан пригласить её продолжить вечер.
«Прости. Если хочешь, можем выпить ещё где-нибудь...»
Простые слова, что тут думать, всегда так делал. Но сейчас, в какой бар ни пойди, это только продлит наше неловкое молчание. И без малейшего представления о том, как мне лучше поступить, я выпалил:
— Не хочешь выпить у меня дома?
— Что?..
— Мать ушла и сегодня не вернётся. Будет младший брат, но на него можно не обращать внимания.
Лицо Рики буквально засветилось, словно на моих глазах расцвёл цветок.
— А можно?
— Конечно. Если ты не против...
— Нет! Не против, совсем не против! Поехали! — несколько раз кивнув, радостно сказала она.
Я удивился и своему предложению, и тому, как бурно на него отреагировала Рика.
— А арахис не подойдёт?
— Арахис? А знаешь, может подойти. Кешью ведь тоже жарят. Давай попробуем!
— Тогда порежьте, пожалуйста, лук, Рика-сан.
— Хорошо. А этот соевый соус с чесноком ты сам готовил?
— Да. Для тренировки. Остался лишний чеснок, а выбрасывать не хотелось.
— Ха-ха-ха! Потрясающе! Какой ты молодец, Такао-кун!
«Сюрреализм какой-то», — расчувствовавшись, подумал я, потягивая бататовую водку
[29]. Глазам не верю. Рика, надев поверх платья фартук моей матери, стоит на тесной кухне у меня дома и готовит еду бок о бок с моим младшим братом, оживлённо с ним болтая.
Пока я снимал костюм и переодевался в своей комнате, они прекрасно спелись. Может, дело было в отзывчивости Рики, может, в неожиданном таланте Такао, но они уже заливисто хохотали и веселились, будто родные брат с сестрой. Я и представить такого не мог. Чистый сюрреализм.
— Так ты встречаешься с Рикой-сан уже два года? Почему ты ни разу не приглашал её к нам? — осуждающим тоном спросил Такао, выставляя перед нами маленькие тарелки. На них лежали небольшие горки мелких рыбёшек, жаренных с луком и арахисом. На столе уже стояли салат из печёных баклажанов, сельдерея и огурцов и конняку
[30], обжаренный с острыми специями.
— Отстань. И вообще, школьникам пора баиньки.
— Что? Никуда он не пойдёт! Такао-кун ещё не выпил за моё здоровье!
— Я вообще-то не пью, — со смехом сказал Такао.
— Совсем? — недовольно спросила Рика.
— Да. Для меня это пройденный этап, — отшутился он.
«Во даёт! Где он научился так ловко обращаться с женщинами?» — обалдело подумал я. Это наверняка влияние матери. С ужасом представляя, что будет, когда он повзрослеет, я потянулся палочками к тарелке.
Вопреки моим сомнениям, закуски оказались вкусными. Мне даже показалось, что дорогой ужин в ресторане с серебряными приборами был бы далеко не таким запоминающимся. Впрочем, я поспешно себя одёрнул: «Да быть того не может!»
— Значит, вы играете в театре. А Сёта ходил на ваши выступления?
— Только один раз. Первый, он же последний, — подтрунивая надо мной, сказала раскрасневшаяся от алкоголя Рика.
Мы сидели вокруг стола, наедались и напивались. Такао чинно тянул колу и ячменный чай, но при этом время от времени делал нам новые закуски под спиртное. Рика всякий раз громко им восхищалась. Я всё подливал и подливал. Здесь мы чувствовали себя гораздо раскованней, чем в каком-нибудь баре. Я пока не был до конца уверен, но всё же не мог не признать, что мне весело.
— Я знаю, там я ему не интересна!
— Всё не так! Просто... — Я запнулся, и Рика выжидающе уставилась на меня. Внятных объяснений не нашлось, и я предпочёл увильнуть от прямого ответа: — Но я прекрасно помню, какой ты тогда была.
— Да что ты? И какой же? Ой, даже спрашивать страшно!
«Это мне страшно», — чувствуя опьянение, подумал я.
— Ты влюбился с первого взгляда? — неожиданно серьёзным тоном спросил Такао.
— Ха-ха-ха, нет, конечно! Он просто ошалел от безумия, которое творилось на сцене!
— Но он прав... Видимо, я и правда влюбился с первого взгляда. Ты в тот день выглядела человеком из другого мира.
— Ох, Сё-тян, да ты совсем пьяный! — смущённо вскрикнула Рика и зарделась пуще прежнего.
А Такао с каким-то взрослым видом покивал головой: мол, да, такое бывает. Как же я набрался, раз сказал это вслух.
«Это мне страшно», — вновь подумал я. Мне страшно пойти на спектакль и вновь убедиться в том, что Рика особенная. Страшно узнать, что она живёт в мире, бесконечно от меня далёком. Осознание этого пришло, когда меня уже одолевали опьянение и сонливость. Весёлые голоса Рики и Такао доносились откуда-то издалека.
Спортивную площадку поливает мелкий дождь. На мне синяя футбольная форма, я гоняю мяч. Он словно липнет к ноге, движется именно так, как хочу я, и это чувство, будто мы с ним одно целое, кружит мне голову. Нет ни тревог, ни сомнений, ни метаний, я точно знаю: моё будущее там, куда летит этот мяч. За мной наконец приходит отец, и по очевидной разнице в росте я понимаю, что ещё учусь в средней школе. Он несёт зонт, а я то вбегаю под него, то выскакиваю под дождь и всё бью и бью по мячу, и так мы вместе идём домой.
— Мне кажется, брат бросил футбол из-за меня...
— Сё-тян никогда об этом не рассказывал...
Откуда-то издалека доносились голоса. Это Такао и Рика. Но мне ужасно хотелось спать, и я не мог разомкнуть глаз. Только голоса звучали всё отчётливей:
— По-моему, он всегда мечтал стать профессиональным футболистом. Записался в секцию футбола ещё в начальных классах, а в старших даже участвовал в соревнованиях между школами. Он и в институт поступил по спортивной рекомендации.
Я ошибся. Голоса доносились не издалека. Они совсем рядом. Я наконец-то сообразил, что заснул прямо за столом, пока пил.
— Когда родители решили развестись, я учился в седьмом классе. Я и сейчас уверен, что именно поэтому он начал работать, ведь нам нужны были деньги на жизнь и на оплату моей школы.
— Сё-тян сам это сказал?
— Нет. Он на эту тему помалкивает.
