— Всё нормально. В конце концов, у каждого человека есть свои маленькие странности.
Ох, Хинако-сэнсэй...
Как это «нормально»? Что значит «у каждого свои странности»? Не переставая идти, Юкино заплакала. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться в голос, но слёзы катились по щекам и падали на асфальт, смешиваясь с дождевыми каплями. В память навсегда врезался этот хор звуков: её шаги, шаги учительницы, поступь дождя.
Её дремоту разгоняет знакомое шарканье подошв, и она, ещё не успев поднять голову, уже знает, кто пришёл.
Перед ней стоит тот юноша с тем же самым виниловым зонтиком в руке.
У него растерянный и несколько раздражённый вид, и Юкино это кажется забавным.
— Доброе утро, — первой заговаривает она.
— Здрасте... — хмуро отвечает он, а в голосе слышится: «Опять она здесь!»
Юкино краем глаза следит, как юноша садится на скамейку, и невесело усмехается: «Наверное, подумал, что я ненормальная». Но он и сам хорош. Снова, прогуливая школу, пошёл не куда-нибудь, а сюда.
Дождь неуклюже стучится в крышу. Юноша, по-видимому, решил не замечать Юкино и, как в прошлый раз, что-то чиркает в блокноте. Может, он собирается поступать в художественное училище? А впрочем, неважно. У него есть занятие, у неё — пиво. Она опустошает начатую банку, открывает вторую, другой марки, и подносит ко рту. Никакой разницы во вкусе не чувствуется.
«Могла бы взять две банки подешевле», — с некоторым сожалением думает Юкино. Ну да ладно. Всё равно она никогда не отличалась разборчивостью в еде. Юкино наполовину снимает одну туфлю, так, что она повисает на кончиках пальцев, и раскачивает ею туда-сюда.
И то ли малость захмелев, то ли со скуки, обращается к своему соседу:
— У тебя что, сегодня нет уроков?
Ей кажется, что у них есть что-то общее. Так дети инстинктивно вычисляют в новом классе тех, с кем могли бы подружиться.
«Кто бы говорил», — читается на лице юноши, и он с неприязнью говорит:
— А у вас на работе выходной?
Так и не догадался! Все мальчишки — дураки...
— Я опять прогуливаю, — отвечает Юкино, и он смотрит на неё с лёгким изумлением. — Ты, может, и не знал, но взрослые тоже прогуливают, помногу и подолгу.
Взгляд юноши немного смягчается.
— И поэтому вы с самого утра пьёте пиво в парке.
Прокомментировав очевидное, оба хихикают.
— Пить на пустой желудок вредно. Вам бы поесть...
— Старшеклассник, а уже в курсе.
— Не подумайте чего. У меня мама выпивает... — поспешно оправдывается он.
Наверняка и сам пробовал. Как мило!
«Подшучу-ка я над ним», — решает Юкино.
— Закуска у меня тоже есть, — говорит она, вытаскивает из сумки кучку шоколадок и показывает ему: — Будешь?
Плиток столько, что они не помещаются в ладонях и со стуком падают на скамейку. Юноша испуганно отшатывается, как того и ожидала Юкино. Пустячок, а приятно.
— Ага! Решил, что я с приветом?
— Нет...
— Да ладно. — Ей и правда не обидно. Она впервые уверена в этом до глубины души. — В конце концов, у каждого человека есть свои маленькие странности.
Вид у юноши озадаченный.
— Ну не знаю...
— Точно есть.
Она смотрит ему в лицо, и губы сами расплываются в улыбке. Словно подхватывая разговор, поднимается ветер, и покрытые молодой листвой деревья раскачиваются вместе со струями дождя. Со всех сторон доносится шёпот трущихся друг о друга листьев, и в этот миг Юкино внезапно вспоминает ту ночь.
Ту дождливую ночь.
Те слова, что сказала Хинако-сэнсэй больше десяти лет назад.
Только сейчас она осознаёт, что тогда у неё ничего не было «нормально». Чувства учительницы будто передались Юкино, и внезапно всё становится предельно ясным, обретает чёткую форму.
Картина встаёт перед глазами словно наяву.
«Не ты одна на свете странная!» — кричит Хинако-сэнсэй, а её душа едва не разрывается на части. Она из последних сил взывает к девочке-школьнице намного младше себя, и в учительнице Юкино видит свою точную копию.
«Хинако-сэнсэй... — словно выпрашивая прощения, думает Юкино. — Мы не заметили, как заболели. Да и где они, здоровые взрослые? Кто отыщет их среди нас? Мы лишь тогда намного ближе к норме, когда знаем о своих болезнях». В этих мольбах Юкино вновь обретает ту детскую страсть, с какой она восхищалась Хинако-сэнсэй.
— Я, пожалуй, пойду, — говорит юноша, вставая со скамейки.
Дождь чуть затих и льёт уже не так сильно, как несколько минут назад.
— В школу?
— Само собой. Я решил, что буду прогуливать в те дни, когда идёт дождь, но только до обеда.
Юкино хмыкает. Какой забавный паренёк. Серьёзный, да не совсем.
— Что ж, может, мы ещё встретимся, — вдруг срывается у неё с языка, хотя она вовсе не собиралась это говорить. — По воле случая. Когда пойдёт дождь.
И, глядя на удивлённое лицо юноши, она словно видит себя со стороны и думает: «А ведь я, похоже, именно на это и надеюсь».
Уже позже Юкино узнала, что в тот самый день в регионе Канто начался сезон дождей.
О, если б грома бог
На миг здесь загремел
И небо всё покрыли б облака и хлынул дождь,
О, может быть, тогда
Тебя, любимый, он остановил
[21].
«Манъёсю» («Собрание мириад листьев»).
Книга 11, песня 2513
Считалось, что гром в небе производит божество, и потому он внушает священный трепет. Лирическая героиня стихотворения — женщина, от которой уезжает любимый мужчина, и она просит, чтобы внезапно пролившийся дождь не дал ему это сделать. Это песня-вопрос, а отклик мужчины на неё приведён в восьмой главе книги.
Глава 3
Ведущая актриса; переезд и далёкая луна; у подростков цели в жизни меняются каждые три дня.
Сёта Акидзуки
— Знаешь ведь, как говорят: в детстве мечта меняется каждые три дня?
Это необдуманное замечание я отпустил после того, как сделал глоток приторно-сладкого домашнего белого вина. Заметив свой пренебрежительный тон и осознавая, что уже изрядно пьян, я тем не менее отпил ещё. В горле почему-то пересохло.
