Это было последнее, что мне хотелось слышать, учитывая, что я только что сделала все для того, чтобы мы с Эзрой никуда не пошли. Так что я огрызнулась:
– Очень рада, что ты мне разрешаешь.
– Я имею в виду, что не обижаюсь.
– Мне все равно, обижаешься ты или нет.
Кэс нахмурился:
– Ты чего такая странная?
– Не знаю. – Я отложила сэндвич. – Не знаю. Просто… Плевать мне на этот бал. – Я поднялась. – Извини.
Я схватила поднос, выбросила остатки еды в мусорку и ушла.
28
Вечером мама попросила меня сходить в магазин. Мне к тому же хотелось купить кое-что и для себя: прокладки, шампунь от перхоти – словом, то, что лучше покупать в одиночестве.
Меня всегда поражала стойка с «товарами для женщин», потому что во многих магазинах прокладки и тампоны почему-то ставят на одну полку с подгузниками, детским питанием и презервативами. Как будто все, что связано с маткой, непременно должно стоять на одной полке. Когда я подошла, вокруг никого не было. Я схватила огромную упаковку прокладок и собралась было ретироваться, как вдруг услышала:
– Чемпион?
И замерла как вкопанная. Торопливо схватив первую попавшуюся вещь с полки, чтобы спрятать под нее прокладки, я развернулась к Джордану, пряча корзину за спину и незаметно пятясь подальше от стойки. Я знала, что это глупо. Ну то есть я понимала, что Джордан знаком с понятием месячных. Но я и при маме-то не хотела покупать прокладки, что уж говорить о Джордане Хантере.
Джордан как ни в чем не бывало улыбнулся мне:
– Привет.
Кажется, он совершенно не удивился нашей встрече.
– Привет. – Господи, что с моим голосом? Откашлявшись, я спросила: – Как дела?
– Неплохо. Покупаю кое-что для родных.
Он указал на стикер, наклеенный на ручку тележки, – видимо, список продуктов. Я бросила быстрый взгляд на содержимое тележки: пара коробок хлопьев, пакет молока, дюжина яиц. Стандартный набор, если не считать маленькой квадратной черной коробочки, которая лежала на пачке макарон. Я знала, что это за коробочка, и сразу поняла, что он делал у «товаров для женщин».
Джордан заметил мой взгляд, приложил ладонь ко рту и проговорил театральным шепотом:
– А вот это не для родных.
– Исподтишка берешь лишнего, значит?
– Я сам себе голова, – улыбнулся Джордан.
Мы мило болтали, и я расслабилась и опустила глаза на свою корзину. А когда увидела, что же взяла, пряча прокладки, чуть не поперхнулась. Пачку подгузников для взрослых! Я постаралась убрать корзину из поля зрения Джордана. Тот, кажется, ничего не заметил.
– Знаешь, – сказал он, толкнув тележку. Я пошла рядом с ним. – Жаль, что тебя не было на вечеринке на прошлой неделе.
– Да… Да, я была занята.
Я поспешно пихнула подгузники на первую попавшуюся полку и схватила дешевый шампунь. Мы свернули в отдел с моющими средствами, и Джордан остановился у полки с кондиционерами для белья.
– Как там Фостер?
Интересуется моей семьей. Все-таки есть в Джордане благородство, которое оценила бы Джейн Остин.
– Он в порядке.
– Надеюсь, не сильно расстроился из-за игры. – Джордан взял бутылку с кондиционером и бросил ее в тележку.
– Ну… Мне кажется, он думал, что мог бы играть лучше. Но, наверное, так всегда думают, когда проигрывают.
– Это точно.
Мы подошли к замороженным продуктам. Джордан молча рассматривал упаковки с полуфабрикатами.
– Джордан?
– А?
Я не могла не задать этот вопрос. Я слишком много думала об игре с Лейк-Фоллзом и о связанной с ней драме.
– Как ты думаешь, это была заслуженная победа?
Джордан пару секунд молчал, а потом произнес:
– Смотря о чем ты. Думаю ли я, будто они заслужили победу из-за того, что с ними случилось? Или из-за того, что они более сильная команда?
– Не знаю. И то и другое.
Он посмотрел на меня:
– Если отвечать на первый вопрос – нет. Если на второй – да.
– У них не очень хорошие показатели. Ты… ты не думаешь, что у Темпл-Стерлинга команда лучше?
– Еще б я так не думал. Но не важно, что я там думаю. Важно, что происходит на поле. И в тот вечер мы играли плохо, а более сильной командой оказались они.
– Но если бы на поле выпустили Эзру, мы могли бы победить.
– Это было непростое решение. Эзру удалили из-за того, что он слишком хорошо играл… А нужно было проявить уважение к ситуации, понимаешь? Нас бы посчитали ублюдками, если бы счет оказался 56:6 в нашу пользу. Но Эзре это объяснять бесполезно. Особенно в такой ситуации. Если бы его попросили снизить темп, он послал бы всех в задницу, извини за мой французский.
– Но почему его не вернули в игру, когда Лейк-Фоллз набрал достаточно очков?
Джордан криво улыбнулся:
– Из-за того, что он наговорил тренеру. Любого из нас удалили бы за такое. К нам всем относятся одинаково, вне зависимости от наших успехов.
Я наконец задала самый главный вопрос:
– И почему же он так себя повел?
– Я не стану его оправдывать, – ответил Джордан после небольшой паузы. – Я не знаю, о чем он думал. Ну, может быть, догадываюсь, но это не я должен перед тобой объясняться.
Я уставилась на холодильник. Мое отражение уставилось на меня, а вместе с ним и пара упаковок с замороженной пиццей.
– Ты это о чем?
– Ну перестань. Я знаю о том, что случилось после игры.
Подловил.
– Тебе Эзра рассказал?
– Эзра практически ни с кем не разговаривает с того вечера. А вот твой двоюродный брат на тренировке соловьем заливался.
Я рассмеялась. Почему-то это меня не удивило.
– Эзра решил, будто Фостер специально не забил гол, – произнесла я. – А я знаю, что Фостер так никогда не поступил бы.
– Я думаю, Эзра тоже об этом знает.
Я не ответила.
– Знаешь что? – сказал Джордан.
– Что?
– Когда-нибудь мы с тобой встретимся и поговорим наконец о том, что не связано с Эзрой. Обсудим фильмы, политику или еще какую-нибудь хрень, и знаешь, чемпион, это будет просто волшебно.
Я улыбнулась:
– Ладно, пойдем расплачиваться.
Джордан обнял меня за плечи, и мы пошли на кассу.
29
Встреча выпускников в Темпл-Стерлинге прошла ровно так, как вы это себе представляете: обычаи старой провинциальной Америки (футбольный матч) соседствовали с новомодными привычками подростков XXI века (откровенно неприличные танцы в спортзале под более-менее приличный хип-хоп).
