Я пожала плечами:
– Ты можешь по-новому ее закончить.
– Это как? Мне что, столкнуть Эзру в бассейн с акулами?
– Да, именно это я имела в виду. – Я швырнула в него тряпку. – Или ты просто… можешь быть хорошим парнем. За которого все болеют.
– Значит, я должен каждый день тренироваться, несмотря ни на что, а потом, когда Эзра облажается на важной игре, именно я завоюю победу? И меня полюбит вся школа? И какая-нибудь классная девчонка?
– Ага. И эта девчонка даже разрешит тебе забрать акул домой.
Кэс усмехнулся.
10
В воскресенье я отвезла Фостера на тренировку с Эзрой. Желания ехать у меня не было: и мама, и сам Фостер хотели, чтобы я все занятие ждала его на поле. Пришлось убеждать себя, что это отличная возможность почитать на свежем воздухе и насладиться последними теплыми деньками
[19].
Приблизившись к полю, мы тут же увидели Эзру. Я свернула к скамейке у боковой линии, потому что не хотела ни видеться, ни общаться с ним, а Фостер пошел в центр поля, где его ждал Эзра с мячом в руках.
Я раскрыла «Чувство и чувствительность» на том моменте, когда заболела Марианна, младшая сестра главной героини Элинор. Лучше не придумаешь. На пороге их дома появляется слегка нетрезвый мистер Уиллоуби и, встревоженный известием о внезапном недуге Марианны, умоляет пустить его к ней. Этот напряженный и волнующий эпизод актуален и спустя двести лет – эдакий эквивалент пьяной эсэмэски от бывшего парня.
Я считала мистера Уиллоуби одним из самых интересных персонажей у Остин. Он появляется из ниоткуда, крутит роман с Марианной и поначалу кажется славным парнем, но потом подло ее бросает. Однако позже в отчаянии приходит к Марианне, чтобы справиться о ней, о ее жизни, и, читая этот эпизод, начинаешь испытывать к нему чуть ли не жалость. Возможно, даже сочувствие. Может быть, мистер Уиллоуби вовсе и не злодей, а просто обычный человек, который наделал глупостей. Он мог достичь высот, но все потерял из-за нескольких неверных решений. Невозможно ненавидеть такого человека. Жалеть – да, но не ненавидеть.
Как бы ни была драматична сцена с мистером Уиллоуби, все же я не могла сосредоточиться и время от времени невольно поднимала глаза на поле. Первые пару раз Фостер пропускал пасы, но потом научился ловить мяч. Эзра давал советы слишком тихо, и я его не слышала, зато Фостер громко спрашивал, что он делает не так и что нужно исправить. Странно, но это умиляло. Было видно что, Фостер и правда хотел учиться.
Через какое-то время они решили устроить перерыв и подошли ко мне. Эзра пил воду, а Фостер по своему обыкновению тараторил, пытаясь рассказать обо всем, что было на тренировке.
–.. и Эзра сказал, что он тоже так учился, прямо тем же самым занимался! А потом мы будем… Что мы будем делать, Эзра?
– Отрабатывать тэкл.
Фостер сник:
– Я думал, меня не будут сбивать с ног.
– Любого могут сбить с ног.
Фостер не ответил. Эзра отставил бутылку с водой и придвинулся чуть ближе к нам. Он не смотрел в мою сторону. Видимо, это было нормой для Эзры – отрицать существование любого человека, который не представлял для него ценности.
– Чего ты боишься? – спросил он.
– Будет больно.
– Да, может, и будет. И что?
Фостер удивленно заморгал.
– Ты играешь в настолки? – продолжил Эзра.
Фостер боготворил индустрию настольных игр.
– Да.
– Какая твоя любимая?
Фостер задумался.
– «Монополия».
– Хорошо. Представь, что «Монополия» – контактная игра, и каждый раз, когда ты проходишь через поле «ВПЕРЕД»
[20], ты получаешь оплеуху. Ты бы продолжал играть?
– С чего бы я получал оплеуху? Это бессмысленно.
– Почему?
– Это не нужно для игры. Не приближает к цели. По крайней мере, в футболе… – Фостер осекся.
Эзра кивнул:
– Ты не просто так получаешь по голове. Если тебя сбивают с ног и благодаря этому команда зарабатывает тачдаун, то это было не зря, верно?
– Ага.
Эзра выглядел удовлетворенным, но я знала Фостера. Его лицо выражало озабоченность. Так просто он не сдастся.
– Но… От того, что я знаю, что это не зря, боль меньше не станет.
– Да, но разве тебе не будет приятно знать, что ты помог команде? Слушай, у тебя хороший удар, и это прекрасно, но тренерам нужно знать наверняка, что тебя можно поставить на поле и не беспокоиться о том, где ты и что делаешь. И знать, что на тебя можно рассчитывать, вне зависимости от того, достается тебе или нет.
Эта была самая длинная тирада, которую я слышала от Эзры. Только когда наши взгляды на мгновение встретились, я поняла, что пялюсь на него. Тогда я снова уставилась в книгу.
– Может, если я научусь прям очень хорошо пинать, им будет все равно, – ответил Фостер.
Эзра вздохнул:
– Давай на сегодня закончим. Сходи за мячом.
Фостер поскакал к мячу, который лежал на траве неподалеку. Ни с того ни с сего Эзра сорвался с места. Прежде чем я успела крикнуть «берегись!», он налетел на Фостера и повалил его на землю. И только тогда я запоздало вскрикнула, вскочила на ноги и подбежала к ним. Эзра встал. Потрясенный Фостер все еще лежал на земле.
– Ты что, совсем с ума сошел? Ты мог его поранить!
– Лайнмены
[21] тоже могут его поранить. Так они обычно и делают.
– Он же еще маленький, с ним так нельзя!
– Эй, Дев, у тебя нет салфетки? – подал голос Фостер.
– Я всего лишь пытаюсь помочь. Он должен понимать, что его ждет.
Фостер дернул меня за рукав. Я опустила взгляд – у него шла носом кровь.
– Вот блин.
У Фостера часто шла кровь из носа. Кровотечение мог вызвать сильный ветер и даже косой взгляд, но я все равно недовольно зыркнула на Эзру.
– Гляди, что ты наделал.
– С ним все нормально. – Эзра поднял Фостера на ноги. – Ты в порядке. – Что-то в его глазах наводило на мысль, что это скорее вопрос, а не утверждение.
Фостер спрятал нос в перепачканных кровью ладонях и кивнул.
