Показав ему неприличный жест, отчего этот нахал только заржал конем, я двигаюсь к автобусной остановке. Так вышло, что совершенно не рассчитал, и на пешую прогулку времени не остается.
Примерно через час я оказываюсь на окраине города. В глухом спальном районе, где никому в голову не придет искать крутого татуировщика и его маленькую тайну.
Здесь металлическая дверь подъезда сломана, а щиток домофона выглядит убого и печально. Войти может любой.
В самом подъезде пахнет сыростью и пылью. Краска на стенах облупилась, зато имеются красочные надписи: «Люська дура!», «Веня, я тебя люблю» и «Мусор не бросать, найду и вы…» Собственно, на этом приличные слова заканчиваются. Дальше стены украшает сплошь нецензурная лексика.
Я поднимаюсь на четвертый этаж пешком, потому что понятия не имею, работает ли лифт. Навстречу мне сбегает по ступенькам девушка в спортивном костюме, смотрит задумчиво, даже немного удивленно. И правда, сразу видно, что здесь я чужак.
Коротко улыбаюсь ей и ускоряю шаг. Чем меньше меня будут видеть, тем лучше.
Нужная дверь выглядит так же печально, как и весь подъезд. Я нажимаю кнопку звонка. Внутри все сжимается. Откроет или нет? Ведь мне не удалось приехать в назначенный срок.
Тишина и ожидание кажутся мучительно долгими. Охота зубами вцепиться в собственный локоть, чтобы боль хоть как-то отрезвила и сняла подступающую панику.
С тихим щелчком проворачивается ключ в замке, а потом открывается дверь.
Только от одного взгляда вскипает гнев. Шрам на щеке еще не зажил, он выглядит слишком ярким на бледном лице. В серых глазах пустота, за которой прячется боль. Боль… которая никуда не делась. Правая кисть по-прежнему перемотана, и я знаю, что средний и безымянный пальцы сломаны.
Воздух вышибли из легких. Смотреть так же страшно, как и чувствовать.
Тишина становится вязкой и жуткой, будто нефть.
Я делаю шаг вперед, секунду смотрю в эти застывшие, словно неживые, глаза. Его бескровные губы пытаются что-то сказать, но ничего не выходит. Мои ладони скользят по худой спине, накрывают острые лопатки. А потом я крепко прижимаю его к себе, не давая шевельнуться. Только чувствую, как он испуганно вздрагивает.
– Все будет хорошо, – шепчу в светлые волосы, ощущая запах мяты. – Слышишь?
Он испуганно замирает, но потом вдыхает и прижимается ко мне, пряча лицо на груди и по-прежнему не говоря ни слова. Вцепляется в рукав моей рубашки так сильно, что, кажется, ткань сейчас треснет.
Я крепче прижимаю его себе. Нам слова и не нужны. Все будет хорошо.
Глава 6
Тая, выставка и смутный знакомый
Здравствуйте, Таисия Борисовна!
Я начинающий писатель, работаю в жанре фантастики. И еще фэнтези. Но часто слышу, что они подходят для развлекательного чтива, не относятся к серьезной литературе. Это правда? Действительно я не смогу стать достойным писателем, если не сменю жанр?
Ольга, г. Рига
Здравствуйте, Ольга!
Не бывает несерьезных жанров, бывают люди, которые развешивают ярлыки. Если вы чувствуете, что фантастика и фэнтези – ваше, то творите в них. Донести свою мысль и вложить глубокий смысл можно в любое произведение независимо от жанра.
Удачи!
Тая Грот
Вывод: Не старайтесь влезать в рамки стереотипов – просто ломайте их.
Возраст – самое лучшее, что может с вами случиться.
Я не шучу и не издеваюсь. Только с возрастом мы обретаем опыт, который потом дает свободу. Свободу от чужого мнения, свободу от страха показаться смешным или неразумным, свободу от желания дождаться одобрения старших.
Ты по-прежнему не сверхчеловек, не получил какого-то божественного прозрения и не достиг дзена, однако… Однако теперь можешь смотреть на свою жизнь под другим углом, не пытаясь проецировать туда мнение других.
Это очень важно.
Как бы там ни было, в покое все равно не оставят. Будут шипеть в спину, удивленно вскидывать бровь и сладко улыбаться. Но с той большой разницей, что вы:
1) будете это видеть;
2) не будете этим заморачиваться.
Пусть говорят, что возраст – это не достижение. В конце концов это случается с каждым, если следить за здоровьем и не лезть в сомнительные компании. Не достижение, но все-таки нечто прекрасное.
И в тридцать ты намного свободнее и разумнее, чем в сочные двадцать или звенящие четырнадцать.
И вот я, вся такая полная философских мыслей, сижу в маленьком кабинете Яны и едва не стучу каблуком по полу от нетерпения. Прогресс дал женщинам возможность не думать о своем маникюре каждые несколько дней и подарил им гель-лак. Но для меня высидеть даже два часа – боль и страдания. Нужно терпение. Нужно находить темы для разговоров, но при этом не выносить мозг мастеру. Подарок судьбы, когда действительно есть о чем поговорить. Ибо два часа в тишине – это ад. Она бьет по барабанным перепонкам, как молот о наковальню.
– А когда будет презентация? – интересуется Яна, старательно покрывая черным лаком ноготь на среднем пальце.
Настроение что-то мрачно-готичное. Хочется нечто такое, что неизменно будет привлекать взгляды людей, но при этом даст понять: «Стиль. Не подходи!» Эх, чего только в голову не придет.
– Когда договоримся с издательством, – вздыхаю я. – Хочется, чтобы запомнилось. Чтобы это было масштабно, а не на бегу. К тому же книга в этот раз получилась очень специфичная. Ее даже презентовать надо вдумчиво.
Яна только качает головой. Она начинала читать «Стража двойной звезды», но потом сказала, что так не может и будет ждать выхода в бумаге. Чтобы насладиться полностью, сидя в любимом кресле и потягивая вино.
– Надеюсь, через пару недель все уладим, – обещаю я. – Ты будешь первой приглашенной.
– Это радует, – смеется она и снова склоняется над моими ногтями.
В итоге я понимаю, что чего-то не хватает. И прошу Яну сделать серебряные шипы на безымянных пальцах. Не хочется признаваться самой себе, что стало этому причиной.
– Так? – спрашивает Яна, замирая с кистью.
Смотрю некоторое время. Прогоняю видение сильных рук, от запястья до локтя обвитых почти такими же шипами.
Макс чертов Янг. Именно из-за тебя мне который день хочется разбить компьютер, чтобы только не читать этих дурацких новостей и тупых вопросов. Не видеть эти комментарии, где нам приписывают роман. Не знать тебя вообще.
– Тая? – зовет меня Яна.
– Да, – выдавливаю еле слышно. – Делай.
Это будет наказанием мне самой. Постоянно видеть серебро на черном и помнить, какая я идиотка. Если тебе не нравится человек – не сплетничай, Тая. Это еще никого не красило.
