– Теперь они начнут искать настоящего убийцу, – говорю я.
– Да. – Миллисент откидывает голову назад и поднимает на меня свои глаза.
– Мы можем уехать.
– Уехать?
– Ну да. Просто взять и уехать отсюда. Мы не обязаны здесь жить. Мы не обязаны даже проживать в этом штате. Я могу учить теннису где угодно. И ты можешь продавать недвижимость где угодно, – эта идея осенила меня только что, пока я сжимал Миллисент в объятиях. – Выбери место.
– Это не серьезно.
– Но почему?
Миллисент отстраняется от меня и снова начинает расхаживать по комнате. Я знаю, что она прокручивает в уме списки домов, пытается сообразить, что нужно сделать.
– Сейчас середина учебного года.
– Я помню.
– Я даже не решила, куда бы мы могли уехать.
– Мы можем решить это вместе.
Миллисент снова задумывается.
Я повторяю очевидное:
– Они будут искать настоящего убийцу.
До сих пор это не было проблемой. Первые два тела не были найдены. До того, как нашли тело Линдси, никто и не подозревал о существовании убийцы. Полицейские никого не искали. Теперь они будут искать. И теперь им известно, что убийца выдавал себя за Оуэна.
– Они никогда не догадаются, что это были мы, – говорит Миллисент.
– Никогда?
Миллисент мотает головой:
– Теперь я уже ни в чем не уверена. Мы практически все разделили. Я никогда не дотрагивалась до писем…
– Но ты где-то прятала Наоми…
– Ты никогда этого не видел. А тебя? Тебя видели с…
– Нет. Я никогда не разговаривал с Наоми.
– Никогда? – Миллисент на секунду замолкает. – Это хорошо. Никто тебя с ней не видел.
– Нет.
– А с Линдси?
Я мотаю головой. Мы с Линдси общались во время велосипедных прогулок.
– Нас никто не видел.
– Хорошо.
– Дженна, – говорю я. – Я почти уверен, что нам следует переехать из-за…
– Давай подождем хотя бы немного и убедимся, что это заявление – не утка. Или чей-нибудь трюк.
Я улыбаюсь. Ирония ситуации.
– Как письма Оуэна.
– Да, вроде того.
Мой мобильник пищит. Сработало напоминание. Через пятнадцать минут у меня занятие со следующим клиентом. Я либо еду на работу, либо должен его отменить.
– Поезжай, – говорит мне жена. – Нам ничего сейчас не остается, как только ждать.
– Если это не утка и не чей-то трюк…
– Мы обсудим это еще раз.
Я подхожу к Миллисент и целую ее в лоб.
Она касается рукой моей щеки:
– У нас все будет хорошо.
– Как и всегда.
– Да.
* * *
Дети уже слышали новости. Мы планировали рассказать им все вечером, за ужином, но ребятам уже все известно. Интернет и друзья-приятели опережают нас с Миллисент.
Если Рори и взволнован, то вида не показывает. Его рука сжимает мобильник, связующую нить с его подружкой.
Лицо Дженны как каменное. Ее глаза, обычно такие выразительные, смотрят сквозь нас. Дочь не слушает нас и не слышит. Ее нет в комнате вместе с нами. Я не знаю, где она. Дженна ничего не говорит, пока мы с Миллисент пытаемся внушить ей то, что уже повторяли неделями: ты в безопасности.
Мне кажется, она нам не верит. Я даже не убежден, что сам верю нашим словам. Все, что Дженна считала правдой, оказалось неправдой. Оуэн никогда сюда не возвращался. Это был кто-то другой. А кто – никто понятия не имеет.
Я не могу винить дочь за молчание. Мне тоже хочется помолчать.
Пока мы ее уговариваем, Рори вскакивает и устремляется к лестнице. Уже набивая в телефоне какую-то эсэмэску. Дженна продолжает глядеть сквозь нас.
– Малышка? – дотрагиваюсь я до руки дочери. – Ты в порядке?
Дженна поворачивается ко мне, ее взгляд фокусируется:
– Это все была ложь. Убийца, возможно, никуда не уехал.
– Мы еще этого не знаем, – говорит Миллисент.
– Но такое ведь может быть.
Я киваю:
– Может быть.
Проходит минута, другая.
– Ладно, – произносит, наконец, Дженна, выдергивая руку из-под моей ладони. И поднимается: – Я пойду наверх.
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально.
Мы с Миллисент провожаем дочь глазами.
Остаток вечера я провожу в Интернете, подыскивая для нашей семьи новое место жительства. Я просматриваю сайты о погоде, школах, стоимости жизни и, конечно же, новости. Так необычно – не знать, что будет дальше. С тех пор, как я написал Джошу первое письмо, большинство новостей меня не удивляли. Я уже знал содержание писем и мог догадаться, как их истолкуют. Даже сообщение о теле Наоми не стало для меня неожиданностью. Я не был в курсе деталей, но знал, что его найдут.
Единственное, что меня тогда удивило – это порезы бумагой.
Теперь иначе. Ничего знакомого. Ничего ожидаемого. И мне это не нравится.
52
Я смотрю новости по телевизору, как будто я в эту историю не вовлечен. Как будто я – просто зритель. И, поскольку я не в силах изменить ее ход, я только надеюсь. Каждый раз, когда я включаю новости, я надеюсь, что сестра Оуэна окажется лгуньей. Но в один из вечеров я стою на заднем крыльце, смотрю по мобильнику одиннадцатичасовой выпуск новостей и… Увы, Джош говорит иное.
Он вещает из студии – в пиджаке и галстуке. И его лицо выглядит так, словно он побрился за несколько минут до эфира. С самым что ни на есть серьезным видом Джош сообщает зрителям, что Дженнифер Рили возвращается в страну. Она хочет обелить имя брата.
У меня снова возникает желание отшвырнуть телефон. Но его перебивает скрип сбоку дома. Встав с крыльца, я всматриваюсь в темноту.
Рори.
Он все же продолжил убегать из дома после того, как я его застукал.
Или точнее: он смог и дальше ускользать из дома после того, как я его за этим застал. Интересно, сколько раз я его пропустил?
Сын замечает меня, едва его ноги касаются земли. Рори только выбирался из дома, а не возвращался обратно.
– О, – восклицает он. – Привет.
– Решил подышать свежим воздухом?
Ничего не признавая, сын пожимает плечами.
– Садись потолкуем, – говорю я.
Но вместо того, чтобы сесть на крыльцо, мы проходим вглубь двора. Там – между большим дубом и демонтированной игровой площадкой – стоит стол под зонтиком, для пикников.
