– Мы положим их трупы на твой костер, ведьма, – произнес пьяный от запаха крови Хротмунд. – Пусть смотрят, как ты горишь!
Следующим привели Скьельда, который и так уже был на пороге смерти; Этайн взмолилась Всевышнему о милосердии – и поблагодарила, когда тот даровал его: душа Скьельда отлетела еще до того, как Фордрэд начал его пытать.
– Неважно, – сказал Хротмунд. – Приведите последнего, этого дьявола Оспака!
Стражники поспешили выполнить приказ господина, несмотря на поднявшийся за стенами собора страшный крик. Духи зашептали и завыли, будто почувствовали что-то потустороннее.
Овладевший телом Хротмунда ивовый дух улыбнулся.
– Слышишь их? Старые боги кричат, алкая моей крови. Они цепляются за вуаль меж мирами, скребут землю лапами, будто ногтями. Я чувствую, как они тянут мою душу! Демоны! Но каждая пролитая капля крови язычников приближает их конец, а каждый язычник, которого я обрекаю на вечные муки, Его питает! – он поднял окровавленные руки к небесам, к распятию. – Восславь его вместе со мной, дитя!
И Хротмунд запел странным резким голосом:
Ныне восславим небес Вседержителя,
Его силу творца и всезнающий разум,
Наш вечный Господь, наш славный Отец,
Всесильный Творец всевозможных чудес,
Святейший Создатель небесного крова,
Крышею легшего над головой человека,
Подостлавший траву человеку под ноги,
Всевышний владыка Господь.
Неимоверное лицемерие Хротмунда разъярило Этайн.
– Глупец! – она забилась в приковавших ее к столбу цепях. – Безбожное создание! Я заклинаю тебя, возвращайся обратно в свою рощу и оставь мир людей в покое! Так-то ты несешь слово Божье? Через пытки? Предаешь души данов вечным мукам, когда истинный слуга Божий изо всех сил старался бы их спасти! И сказал им: идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари; вот что велел нам Господь!
– Верующий в Него не судится! – Хротмунд обернулся. – Не заклинай меня, дитя, ибо я не дьявол! Я читал труды святых апостолов. Предаст же брат брата на смерть, и отец – детей; и восстанут дети на родителей и умертвят их. Претерпевший же до конца спасется! Я претерплю, ведьма! Претерплю до конца и спасусь! И не пощажу ни одного язычника, как и велел Господь Всемогущий! Их кровь заполнит крещенские купели, и я смою с себя тысячи лет грехов! Приведи Этельстана, немедленно! – крикнул он изумленному Фордрэду.
– Милорд! – Фордрэд ринулся прочь от алтаря.
На несколько долгих мгновений в соборе повисла тишина. Этайн успокоилась, на нее снизошло умиротворение. Речь Хротмунда открыла ей мотивы предательства ивового духа.
– Не так уж привлекает тебя красота веры Хротмунда, верно? Ты ищешь в Божьем слове спасения души для самого себя. Что ты увидел, когда этот бедняга умер у тебя на глазах? Он показал тебе истинную любовь Христа – или доказал существование Ада, в который попадают неверующие в Него?
– И то, и другое верно.
– Верно для людей, – покачала головой Этайн. – Но тебя не сможет спасти даже сам святой Иоанн Креститель, пусть даже он окрестит тебя в реке Иордан. Я говорю не о твоем пристанище – ведь душа Хротмунда давно уже отлетела к вратам небесным, – а о тебе, ивовый дух… Спасение души – лишь для людей. Не для тебе подобных. Ты не получишь награды за свои труды – лишь долгие, тоскливые сумерки перед наступлением беспросветно темной ночи.
– Неправда, ведьма! – возразил Хротмунд, с его губ сорвались капли слюны. – Я видел свой конец! Когда я избавлю эту землю от языческой порчи, я пойду к королю и покаюсь, я буду поститься и возносить молитвы Господу, а с восходом дня летнего солнцестояния приму Святое Причастие. Когда меня помажут миром, я сброшу эту оболочку и присоединюсь к Господу на небесах! Мне виделось это во снах, а сны меня никогда не обманывают!
Огромные двери собора распахнулись, и Хротмунд обернулся. Охранники толкали перед собой одноглазого Оспака. За ними по пятам вошли саксонский капитан Этельстан и скользкий Фордрэд, подергивающий своим крысиным носом.
– Не теряй надежды, ярл! – крикнула Этайн, когда датского вождя протащили мимо нее.
Оспак свирепо улыбнулся в бороду. Его подвели к липкой от крови дыбе, вокруг которой лежали кучей изломанные и изрезанные тела.
Этельстан остановился у алтаря. Он искоса посмотрел на Этайн, но отвел взгляд, когда к нему подошел лорд Бадона. В том, как он застыл, пряча глаза, чувствовался страх перед вассалом.
– Милорд.
– Мне нужно больше язычников, Этельстан.
Помедлив, рыжебородый капитан помотал головой.
– В Уссексе их больше не осталось – только банда разбойников, с которыми шла эта. Вы узнали у нее, где они прячутся? Кто ими командует? Или кто укрывает? Ведь, скорее всего, кто-то им помог.
Хротмунд медленно повернулся. Его потусторонний взгляд застыл на Этайн. Глаза загорелись.
– Говоришь, банда разбойников? Нет, об этом ведьма упомянуть забыла.
У Этайн скрутило живот от страха.
– Он ошибается, лорд Хротмунд. Не было никакой банды. Нас было всего двое.
– Ложь! – зарычал капитан. – Ее сообщники убили шестнадцать моих людей – и это не считая славного Кюневульфа! Ни один человек не смог бы сделать это в одиночку! Одолжите мне щипцы и каленое железо, милорд. Я еще заставлю ее сознаться.
– Интересно, – произнес Хротмурд. Его губы медленно изогнулись в улыбке.
Этайн дернулась, загрохотав кандалами.
– Я клянусь, милорд, Христом клянусь, что со мной был лишь тот, кто меня похитил. Я…
Вдруг стены собора сотряс ужасный взрыв. Повалились камни, загудел, подвывая, ветер. Закричали люди. Земля под ногами затряслась, заходила ходуном, словно вокруг Бадонской скалы обвился тугим кольцом Мировой змей. Столб опрокинулся – Этайн упала на колени, на нее брызнули сотни деревянных щепок. Ее крик слился с испуганными криками остальных. Она задыхалась от пыли, воздух наполнился вонью серы. Зазвенело стекло – это цветные светильники попадали на пол, усыпая осколками неф. Колонны в виде деревьев затрещали и рухнули. Замигали и потухли факелы. Сквозь шум Этайн расслышала, как Оспак выкрикивает имя Одина.
Мир качался и трясся, к голосу Оспака присоединился шепот тысячи призрачных голосов, взывавших с ним в унисон на тысяче языков, свистевших и шипевших с ненавистью и страхом. Свернувшаяся калачиком в темноте Этайн поняла, что в Бадон пришло что-то древнее и жаждущее мести.
Глава 20
Землетрясение было поистине ужасающим. Гримнира поразило то, сколь внезапную и сокрушительную силу обрушил на Бадон Пастух холмов. С оглушающим грохотом сотрясалась и ходила под ногами земля; хотя фундаменты зданий были крепкими – насколько крепкой может быть работа человека, – его древние стены не устояли перед атакой Пастуха. Время не пощадило заложенные еще римлянами камни, и теперь они обваливались, с треском утягивая за собой заплатки из кирпичей и дерева. Оставшиеся без опоры защитные башни покачнулись и рухнули, внутрь хлынули камни, которые с равным бесстрастием крушили дерево, солому, штукатурку и людские тела. Крепостной вал пошел трещинами, и чем больше осыпалась водопадом земля, тем шире они становились.
