– Клятвопреступник… – простонал древесный дух.
Гримнир с поддельным сочувствием похлопал по стволу.
– Засыпай, желуденок. Тебе недолго еще меня терпеть.
Внимание Гримнира привлекло какое-то движение. Он всмотрелся – и недобро улыбнулся, заметив четверку людей, крадущихся в темноте. Он нехотя отметил их хитрость. Кюневульф и трое его спутников сняли плащи, пояса и ножны, чтобы их не выдало звяканье металла. Кюневульф и еще один сжимали в руках копья – посверкивали на фоне грязи металлические наконечники, а еще двое несли луки с натянутой наполовину тетивой.
Они почти бесшумно прошли мимо, не зная, что Гримнир был прямо над ними, на расстоянии копья, а то и меньше. Он слышал их тяжелое дыхание, чувствовал их вонючий пот. Они едва видели в темноте, и Гримнир это знал, каждый из них боялся, что его горло сожмет холодная рука, что в бок вонзится клинок. Их смелость питало знание, что их много, а он один – они думали, что всех их он не перебьет. Гримнир пропустил их вперед, четверка прошла еще около пятидесяти ярдов по заросшему папоротником и ежевикой подлеску и скрылась с глаз.
Гримнир и не подумал улизнуть, хотя мог сделать это с легкостью. Нет, Кюневульф сам назвал это кровной враждой, а с этим его сородичи не шутили. На его месте Гримнир шел бы за ним по пятам, пока не стребовал бы плату кровью – как шел теперь по пятам Бьярки Полудана. Лучше покончить с этим на месте. Но как? Гримнир крепко задумался. Если он атакует этих четверых в лоб, те, что сейчас ошиваются рядом, нашпигуют его стрелами. Нужно было заполучить один из их луков. Нужно было загнать их во мрак, лишить проклятого огня. Проредить их ряды, заставить их вновь бояться темноты.
В глазах Гримнира появился зловещий блеск. Он соскользнул на землю легче, чем сова на добычу, и стал красться налево, на свет факелов. За первым отрядом саксов – бесшумнее могильного ветра.
Глава 11
Кюневульф присел в высокую траву. В небесах, словно райские огни, сияли в просветах между облаками и дымом звезды. Вдали мелькали факелы, яркий огонь выхватывал из тьмы листву и деревья – там его люди обходили кусты в поисках дана. Если все пойдет как надо, их шумные поиски помешают ублюдку сбежать и выгонят его обратно к реке… прямо в руки Кюневульфу и трем его соратникам, которых он знал со времен приграничных войн с валлийцами. Лейтенант чувствовал рядом этих закаленных в боях воинов, они шли по бокам и сзади, образуя круг, в котором каждый смотрел наружу; внезапная атака теперь была не страшна, фланги защищены – они держали наготове луки и копья. Оставалось только ждать.
Медленно, размеренно дыша, Кюневульф склонил голову набок и вслушался в звуки леса: в хаотичный стрекот насекомых, тихий шелест листвы на верхушках древ; он надеялся, что дан начнет тяжело ломиться сквозь папоротник, что он наступит на сухую ветку или оступится на изогнутых корнях. Или вдруг забренчит его кольчуга – или ножны шлепнут по бедру; а может, скрипнет кожаный ремень. Он без пользы тянул носом воздух: все перекрывали вонь осады и едкий запах горелой соломы. От глаз тоже было не много толку: меж деревьев стояла непроглядная тьма, и даже на открытом месте он едва ли видел дальше собственного носа; нет, на нюх и зрение полагаться не приходилось, а вот слух – другое дело.
Один из его спутников переступил с ноги на ногу и тронул Кюневульфа за левое плечо. Лейтенант повернулся в его сторону как раз вовремя, чтобы приметить поодаль мигающие факелы. Реку переходили четверо, теперь осталось лишь двое. Он услышал беспокойные голоса, возбужденные крики.
– Он здесь!
– Осторожней, Эомер! Обернись!
– Бере…
Послышался сдавленный крик, и третий факел, мигнув, погас, оставив гореть на левом фланге одинокий огонек. Но и тот исчез через мгновение. Прокатившийся над лесом вопль ужаса перешел во влажный хрип…
Троица воинов рядом с ним напряглась, готовая броситься вперед. Кюневульф шикнул на них, веля стоять на месте. Они лишь смотрели, как шестеро по правому флангу бегут, освещая путь дрожащим факельным огнем, на помощь друзьям. Кюневульф видел, как они добежали, как один опустился на колени, словно в молитве. Остальные разошлись, вспыхнули на свету обнаженные клинки мечей.
– Кюневульф! – с отчаянием крикнул стоявший на коленях воин. Он поднял факел высоко над головой. – Кюневульф? Ты там? Они все мертвы!
Лейтенант, закусив губу, стойко промолчал.
– Кюне…
Он услышал глухой звук, сложно мясницкий нож рубанул по свиной ляжке, и мужская фигура скорчилась; свет факела вспыхнул и исчез во тьме. Вновь левый фланг потонул в хаосе мелькающих огней, испуганных криков и душераздирающих воплей. Звенела сталь о сталь. Кюневульф чувствовал, что весь его отряд напряжен до предела, как учуявшие кровь псы, но все равно не сдвинулся с места. Нужно действовать осторожно. Пусть дан для начала выбьется из сил. А он…
Вдруг из общего гомона выбился один голос:
– Г-Господь всемогущий! Что… Что т-ты такое?
В ответ ему раздался смех – холодный и жестокий, как шипение змеи: кто-то смеялся среди воющих от страха солдат. А после все стихло.
– Какого черта там произошло? – прошептал один из спутников Кюневульфа. Его лицо в ночной тьме казалось мертвенно-бледным пятном. – Ни один дан не способен на такое в одиночку.
– Стоим на месте, – выдохнул Кюневульф еле слышно.
Он силился уловить на слух то, чего не мог увидеть. Одиннадцать человек просто замолчали. Угодили в западню? На самом деле данов было несколько? Он подумал было скомандовать отступление – черт с ним, с вергельдом Вульфрика, – но его люди не подчинились бы такому приказу. Теперь у них на уме была только месть, кровь взывала к крови.
– Идем.
Пригнувшись низко к земле, Кюневульф и трое его воинов тихо прокрались к левому флангу. Вдруг подлесок озарил яркий огонь. Кюневульф замер, ослепленный внезапной вспышкой. Наверное, один из факелов поджег сухую траву… или ему просто хотелось в это верить. Ведь не мог же враг их разглядеть?
Что-то шевельнулось; тусклый свет выхватил из темноты поднявшуюся фигуру, которая, шатаясь, двигалась им навстречу. Ростом с крупного высокого мужчину – и светится, будто вымазанная в крови; в одной руке чудовище сжимало зазубренный меч, в другой – отрубленную голову. Приблизившись, оно жутко застонало.
– Вон он! – выкрикнул лучник слева от Кюневульфа. Он в один миг вскочил, оттянул тетиву до уха и выстрелил. Секундой позже выпустил стрелу и второй. Оба заостренных наконечника вонзились точно в цель, целиком войдя в грудь чудовища. Взмахнув руками, оно повалилось на спину – и на краткий миг Кюневульф узнал в нем сакса: вместо глаз зияли дыры, из отрезанного языка сочилась кровь…
Кюневульф уже понял, что это ловушка. Он обернулся предупредить остальных, но в это мгновение у его уха просвистела и вонзилась в горло первому лучнику ответная стрела. Тот сплюнул и пошатнулся, из пронзенной шеи брызнула кровь. Второй лучник выхватил из колчана еще одну стрелу; но как только он коснулся тетивы, из тьмы вылетела другая. Она прошила его голову на волосок выше левого глаза: широкий железный наконечник, пронзив кожу и крепкую кость, утонул в мягком сером мозге. Лучник рухнул, словно тряпичная кукла.
