– Мой старый друг, – обычно отвечаю я.
Однажды утром я натыкаюсь на новости о том, что ФБР арестовало доктора Тимоти Уэйверли, живущего под именем Тимоти Филт в летнем домике неподалеку от Такомы в штате Вашингтон. Его засекли, когда он покупал продукты в супермаркете, камеры с распознаванием лиц обнаружили его, несмотря на бороду и вязаную шапку, натянутую до самых глаз.
Уличные камеры проследили маршрут его машины, один перекресток за другим, и наконец полицейский дрон нацелился на его машину и следовал за ним весь полуторачасовой путь к домику. Учитывая, что он мог быть вооружен и опасен, домик взял штурмом полицейский спецназ из Такомы и фэбээровцы из Сиэтла. При аресте оказалось, что нужды в применении силы не было, Тимоти был безоружен и сдался сам.
В заявлении ФБР говорится, что женщина, живущая вместе с Тимоти Уэйверли, это та самая свидетельница, которую разыскивало Бюро, чтобы допросить по делу Ханны Масси и еще тридцати случаям исчезновения или убийств женщин, связанным с семьей Уэйверли, и в Пенсильвании, и в Алабаме. Зовут свидетельницу Дарвин Харрис, она из Сан-Франциско. ФБР опубликовало фотографии – старые снимки Альбион, которые, видимо, сохранил Тимоти после взрыва в Питтсбурге. Она выглядит такой юной.
Весенняя неделя моды
Мне не хватает духа смотреть на подобные события, но когда звонит Гаврил и сообщает, что президент Мичем наденет на казнь платье от Фезерстона, я включаю телевизор, посмотреть на спектакль, настолько это иронично. Тетя смотрит в гостиной пьесу Вацлава Гавела, а я лежу в кровати со стаканом теплого молока и гляжу на плоский экран поменьше, приделанный к стене над книжной полкой.
«Алое платье с жестким гофрированным воротником цвета слоновой кости, создающим ореол вокруг ее головы. Прямо королева Елизавета. Ее заплетенные в косы волосы словно ленты струятся по плечам. На глазах у нее черная кружевная повязка».
– Я смотрю, – говорю я Гаврилу. – Я ее вижу.
Королева Америки, так ее называют. Выглядит она и впрямь как на старинном портрете Елизаветы I, а может, как дама червей. Президент Мичем вершит казнь в розарии, где цветут гигантские генетически модифицированные розы – красные, розовые, белые. Мичем как раз успеет на начало Недели моды в Нью-Йорке, вылетев из Вашингтона после приема в саду. Вводят заключенных в черных робах, как всегда девять. Их ставят на колени.
«Госпожа президент Соединенных Штатов…»
Мичем останавливается у каждого заключенного, чьи преступления символизируют вечные угрозы для страны и президента. Один обвиняется во взрыве трубчатой бомбы в ресторане в Миннеаполисе, погибло тринадцать человек и несколько десятков получили ранения. Женщину обвиняют в том, что она выложила в сеть секреты АНБ и тем самым нанесла ущерб суверенитету Америки. Тимоти и Уэйверли тоже среди этих девяти, обоих обвиняют в многочисленных убийствах на территории двух штатов.
Без титров я бы их и не узнал – голова Тимоти выбрита, и шрамы змеятся по черепу белыми червями, а волосы Уэйверли стали короче, локоны обрезаны, превратившись в седую щетину. Мичем идет вдоль шеренги заключенных, осматривая их. Около Уэйверли и его сына она не останавливается, не уделяет им особенного внимания, просто бросает быстрый и презрительный взгляд, как и на всех остальных. Она предлагает осужденным возможность раскаяться и присягнуть в преданности американскому флагу.
– Мне пора, – говорю я Гаврилу.
– Звякни мне, если захочешь это обсудить, – отзывается он.
Мичем останавливается перед Уэйверли и предлагает ему попросить о помиловании. Я рассчитывал, что Уэйверли попросит его пощадить, учитывая давнюю историю их отношений – когда-то он сказал, что создал Мичем, она всем обязана ему, – но когда Мичем заканчивает речь и спрашивает, есть ли у кого-либо причины просить о снисхождении, Уэйверли молчит. Просто смотрит на Мичем, точнее, смотрит сквозь нее, как будто сфокусировался на чем-то за ее спиной, на чем-то далеком от этой процедуры. Когда его губы наконец начинают шевелиться, комментаторы предполагают, что он читает двадцать третий псалом.
Тимоти тоже молчит, когда Мичем предлагает ему попросить о помиловании, хотя мне бы хотелось, чтобы он заговорил, публично признался во всем, покаялся, рыдал и умолял о сострадании, сдавшись на милость Мичем. Он молчит, но и не выглядит стойким, как отец, его глаза наполнены слезами, а на лице написана мука, он с трудом сдерживает рыдания. Тимоти пытался меня убедить, что познал благодать. Неужели благодать выглядит именно так? Вся эта боль…
На их головах черные мешки. Мичем подписывает каждый ордер на казнь серебряной ручкой.
Я выключаю телевизор, иду в амбар и работаю за прессом до рассвета.
В последний раз я слышу об Альбион по BBC, одно короткое упоминание, похороненное среди потока прочих, более важных новостей. Канадский пограничник утверждает, что несколько дней назад видел Дарвин Харрис, когда она пересекала границу между штатом Вашингтон и Канадой, у нее были паспорт и удостоверение личности на имя Альбион Уэйверли, а ехала она на «Фольксвагене Рэббит».
«Ее паспорт не числился в списке на запрет въезда, и я ее впустил, – говорит пограничник. – В тот день программа по распознаванию лиц была на несколько часов отключена, она наверняка это знала. Я опознал ее уже позже, когда занимался бумагами». В сотрудничестве с канадскими властями ФБР определило, что Альбион, скорее всего, купила новую машину в пригороде Ванкувера. Новость про Альбион закончилась, и BBC возвращается к стриму о Нине Пенроуз, фотомодели и победительнице прошлогоднего конкурса «Мисс вселенная», она должна появиться в британской версии «Только один шанс».
Интересно, под каким именем сейчас живет Альбион?
Я подумываю приобрести новую Начинку, какую-нибудь простую модель, чтобы вспомнить наши прогулки по Городу и поискать Альбион. Иногда я представляю, что найду ее, если проведу достаточно времени в важных для нас местах, к примеру, в баре «Келли» в Ист-Либерти или на ее автобусе, когда он ныряет в туннель перед концом света. Наверняка она периодически навещает эти места. Но я понимаю, что превратился для нее в призрак, связь с прошлым, которое она хочет стереть. Я думаю о ней во время прогулок вокруг поля. Я ее помню.
Я никогда не был в Канаде, но представляю Альбион с новой прической, в другой одежде, за рулем подержанной машины, купленной под Ванкувером. Представляю, как она едет по шоссе все дальше и дальше на север, так далеко, как только возможно. Представляю живописные горные дороги, тонущие в глубокой зелени сосен и елей. А когда дороги становятся узкими, а леса глухими, Альбион наконец-то чувствует себя в безопасности. На пустынной дороге, прорезающей многие мили лесов, бесконечных лесов, по которой можно ехать часы и дни и ни разу не встретить человеческого лица.
Благодарности
Хотя писатель работает в одиночку, он ничего не достиг бы без поддержки.
Благодарю Стюарта О’Нана, чьи произведения меня вдохновляли, а мудрость, дружба и советы всегда проявлялись в неожиданный и нужный момент.
