– И как он выглядел? – спрашивает Тимоти.
– Сидел в высоком кресле с полосатой обивкой, а перед ним на низком столике стояла чашка кофе. Он был в свободных брюках и пиджаке поверх футболки. На футболке была надпись «Болван».
– А лет ему сколько?
– Лет пятьдесят или чуть больше. Или чуть меньше, но очень усталый вид. Лучше всего я запомнил его глаза – печальные, а все лицо какое-то поникшее.
– А еще что? – спрашивает Тимоти.
Я рассказываю, что помню серый цвет. Какой-то неопределенный. Я не помню того человека отчетливо. Серый, поникший, печальный – но все же высокомерный. Мне он не нравится. Он потягивает кофе, разглядывая меня. Я снова извиняюсь, объясняю, что навещал друга и заблудился. Он не шевелится и не заговаривает со мной, но стоит мне развернуться к выходу, как человек исчезает. Теперь я уверен, что не сплю, но его нет, а значит, он мне приснился. Я возвращаюсь к Чжоу.
– И как ты вернулся? Ты же заблудился.
– Эта программа – как лента Мёбиуса.
Я отворачиваюсь от человека в футболке с надписью «Болван» и вижу дверь, которую прежде не замечал, и когда прохожу в нее, то снова оказываюсь в квартире Чжоу. Это петля. Теперь я понимаю – квартира изменилась с тех пор, как я вошел туда в первый раз. Чжоу наряжается на вечеринку. Я наблюдаю за ней. Слышу шум воды в душе, но в гостиной никого нет. Я больше не вижу коридор с несколькими дверями, только обычный короткий коридор, ведущий в спальню. Я открываю дверь ванной и обнаруживаю в душе Чжоу. Я смотрю на нее сквозь покрытую паром шторку.
Кажется, Чжоу нравится, что я смотрю, и она намыливает грудь и тело гелем. Она спрашивает, не хочу ли я к ней присоединиться, но я пропускаю вопрос мимо ушей, и она смеется. Чжоу вытирается насухо и голой идет в спальню, надевает изысканное белье. Она натягивает зеленое платье, но так и не застегивает его. Идет к зеркалу в гостиной – туда, где я впервые ее увидел, и наносит косметику.
И вдруг – в отражении мелькают рыжие волосы, волосы Альбион, и тут же исчезают. И с этого момента начинается петля – Чжоу идет в спальню, возвращается, застегивая жемчужные сережки, но потом сразу же снимает их. Чжоу расстегивает молнию на платье, и оно падает вниз. Чжоу расстегивает лифчик. Она прекрасна – такими идеальными женщины бывают во снах, поразительно яркая. Она раздевается и идет в ванную, включает душ и встает под него, как только вода нагрелась. Я говорю Тимоти, что в тот день несколько раз наблюдал этот цикл, и действия повторялись без каких-либо вариаций.
– Тот, кто стер Альбион, вставил на ее место Чжоу, – говорю я, – это подделка, чтобы удаленный кусок кода стал незаметным. Безупречно красивая работа.
– Уэйверли может заинтересоваться рыжими волосами в зеркале.
– Наверняка, – соглашаюсь я.
– И волосами в раковине.
Он спрашивает, употребляю ли я наркотики, и я отвечаю, что даже не думал о них с тех пор как стал чистым, а уж после установки АйЛюкса – тем более. Они мне просто больше не нужны. Он спрашивает про Терезу, видел ли я ее. Да, я ее видел. Да. Он отмечает, что я хорошо выгляжу и добился значительного прогресса.
27 декабря
Я расчерчиваю Архив, как будто это место преступления, и прочесываю его клетка за клеткой – не происходит ли со временем изменений. Когда я только начал работать на Куценича, то часто занимался этой рутиной, если фирма поручала мне самые дерьмовые случаи. Иногда методичность помогала. Я расчертил дом Альбион и прочесываю его за несколько месяцев до ее приезда и во все те годы, когда она здесь жила, задерживаюсь в каждой клетке и наблюдаю за течением времени на быстрой перемотке, все миазмы дней и ночей.
Дом Альбион – это история запустения. Разбиваются окна, и их заколачивают фанерой, фанера гниет и покрывается граффити. Ломаются карнизы на крыше и падают на тротуар, после чего крышу так никто и не чинит. Осыпаются кирпичи и цемент. На тротуарах собираются кучки обломков, их подметают, но до конца они так и не исчезают, пока все не поглотит пламя, превратив весь город в пепел.
Перемотка. Я прочесываю Архив, теперь перпендикулярно предыдущему поиску. Я заметил, как с той даты, когда я отметил переезд сюда Альбион, появляются граффити, вспышкой цвета на фанере в окнах. Итак, кто-то начал помечать дом, стоило сюда въехать Альбион. Я увеличиваю надписи и рисунки: посреди неразборчивых каракулей и матерных фраз возникает свиная голова, ухмыляющаяся острыми как бритва зубами.
Я перематываю вперед, и мотив становится более изощренным: девушка со свиной головой выгуливает двух свиноголовых женщин на поводках. Я копаюсь в «образцах почерка», сделанных Куценичем – подробных записях о вандалах, на которых мы наталкивались во время расследований, образцы стилей граффити, характерные куски кода, но не нахожу задокументированных образцов таких свиноголовых рисунков. Я копирую рисунок и запускаю Паук – поиск по базе изображений. Самые близкие совпадения – женщины, выигравшие свиней на ярмарках, и молодые матери, поощряющие дочерей погладить поросенка в контактном зоопарке, а еще группа болельщиц из Арканзаса со свиньей – символом их команды. Тысячи женских лиц и свиных рыл. Идет поиск… 1 % завершено… 2 %…
Альбион водила темно-зеленую «Хонду Акселерант» сорок шестого года, но поиск по марке, ограниченный районом Полиш-Хилл и годами, когда здесь жила Альбион, выдает нулевое число совпадений, поисковик предлагает мне расширить пара-метры запроса.
Нулевой результат – полная бессмыслица. Даже если Альбион парковалась в другом месте или в досье ошибка и она не ездила на «Хонде», это популярная модель, и хоть какая-нибудь машина должна появиться в результатах поиска. Невозможно поверить, что за такой период в Полиш-Хилл не заехала ни одна «Хонда Акселерант», уж кто-нибудь должен был проехать, срезая путь по холму из Окленда.
Я расширяю параметры поиска и ищу «Акселерант» в Полиш-Хилле, но без года выпуска и времени проживания здесь Альбион, но опять безрезультатно.
Снова расширяю параметры и ищу «Акселерант» по всему Архиву и в результатах получаю список всех дилерских центров, все года выпуска, все подержанные машины, каждое рекламное объявление, каждую припаркованную «хонду», каждую машину в уличном потоке – слишком много результатов, но по-прежнему ни одного в том слепом пятне, которое меня интересует.
Пепси помогает мне думать, я открываю двухлитровую бутылку и новую пачку крекеров и перед новым погружением устраиваю пятиминутный перерыв. Думай. Архив написан на джаве, а потому я устанавливаю параметры «Полиш-Хилл» и годы проживания там Альбион, но ищу не «Акселерант», а TimelineException – свидетельства ошибок в коде, означающих неточность во времени, попытку фальсификации. Я запускаю поиск, рассчитывая получить несколько сотен или даже тысяч результатов, но невообразимая масса результатов перегружает мой АйЛюкс – их около миллиона, и я завершаю процесс. Боже…
Я просматриваю отчет об ошибках – похоже, тот, кто стер машину Альбион, намеренно спутал код, стер или подменил в Архиве почти каждую машину около квартиры Альбион, чтобы завалить результаты поиска ошибками. Я видел подобное при мошенничестве со страховкой, но тот, кто удалил Альбион, действовал на редкость дотошно. Никак не получится разобраться в этом хаосе. Могу лишь восхищаться проделанной работой.
