Заинтересованный, подошел поближе и увидел вывеску «Клуб технического творчества». Вадька без всякой робости спустился по лестнице. К своему удивлению, увидел чистый, хорошо освещенный коридор с рядом дверей, на каждой из которых висела вывеска. Он открыл ближайшую дверь, на которой была табличка с надписью «Воздухоплавание». В довольно просторном помещении он увидел лишь троих ребят. Они ожидающе посмотрели на Вадьку.
– Здравствуйте.
– Здорово, коли не шутишь, – нарочито грубовато ответил один из них.
– Можно посмотреть, что вы тут мастерите?
Поняв, что никакого дела у пришедшего нет, ребята повернулись к конструкции и продолжили спор.
– А я говорю, этот клапан обязательно заклинит еще на старте.
– Да он и перегрузок-то испытывать не будет.
– Как не будет? А это, по-твоему, что? Филькина грамота? – Говоривший сунул под самый нос спорившему листок с какими-то расчетами.
– Ты мне своими формулами не тычь, ты же рассчитывал без этих, новых растяжек. Причем твердотопливных, а не как сейчас, – жидкостных.
– Да на жидком мы герметичности не добьемся.
– Васькин отец обещал помочь. Так что расчеты менять надо.
– Сейчас посчитаем. – И парнишка, взяв листок с формулами, достал из кармана калькулятор и погрузился в расчеты.
Вадька подошел ближе и присмотрелся к конструкции. Несмотря на свои не такие уж большие познания в технике, он понял, что ребята конструируют модель космического корабля. На него по-прежнему никто не обращал внимания. Один был занят расчетами, двое других увлеченно полировали и без того, казалось, идеально ровное зеркало металлического отражателя.
– Это уже устаревшая конструкция, – небрежно бросил он, обиженный полным пренебрежением к нему ребят.
Но никто не отреагировал на это замечание.
– Причем устарел сам принцип, – продолжал настойчиво Вадька, – направление просто бесперспективное.
– А какой принцип, по-твоему, перспективен? – оторвался от вычислений парнишка.
Двое других по-прежнему делали вид, что не слышали его слов.
– Ясно какой, – обрадовался он вопросу, – гравитационного модулирования. Иначе ни о каких полетах к дальним системам нечего и мечтать. Во всяком случае, человек их совершить не сможет. Жизни не хватит.
– Я с тобой согласен, – заинтересовался парнишка, – нужен новый принцип. Сегодняшние корабли – это лишь колымаги на космических трассах. Но что ты предлагаешь? Что за принцип гравитационного модулирования? Я вроде за всеми новинками слежу. – И он с интересом уставился на Вадьку.
– Это… – Вадька запнулся.
Он учил и прекрасно знал, что именно принцип гравитационного модулирования позволил космическим кораблям в его время не только сделать возможным дальние экспедиции, но и заселить уже целый ряд планет. Ведь полет от Земли до Марса, например, занимал чуть больше пяти часов.
– В общем, – нашелся он, – этот принцип позволяет кораблям развивать за короткое время огромные скорости, причем почти без перегрузок. Не только при дальних перелетах, но и при местных рейсах в нашей Солнечной системе.
– Это я понимаю, – досадливо поморщился парнишка, – только в чем этот твой принцип заключается? Расчеты какие-нибудь есть?
– Расчетов нет, – вздохнул Вадька, – а принцип как раз и заключается в гравитационном модулировании.
Ребята, полировавшие отражатель, дружно прыснули.
– Клуб фантастов напротив, – сквозь смех сказал один из них.
А Вадькин собеседник, безнадежно махнув рукой, снова погрузился в свои расчеты.
Краска бросилась Вадьке в лицо, но он понял, что ни помочь, ни что-то объяснить этим увлеченным ребятам не может. Несмотря на свое гораздо более позднее рождение, знаний у него было явно маловато. А многое в своем веке он воспринимал как само собой разумеющееся, даже не пытаясь проникнуть в суть. Поэтому, молча признав поражение, вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
Направившись к выходу, он все же не удержался и решил заглянуть за дверь с надписью «Электроника». Во всяком случае, в компьютерах он разбирался лучше многих ровесников даже в своем веке. Двадцатый же был, насколько он знал, лишь началом компьютеризации и электроники вообще. Войдя в не менее просторную комнату, он увидел лишь одного паренька, молча склонившегося над столом с какими-то таблицами. Этот был даже младше Вадьки и также не обратил на него никакого внимания.
– Ты чего, один?
– Рано еще, – ответил тот, не оборачиваясь.
– А чего делаешь?
– Садись где хочешь, столы свободны, – махнул парнишка рукой.
– Да нет, ты чего делаешь?
– Дело. – Парнишка по-прежнему не оборачивался.
Вадька подошел поближе и увидел помимо схем и таблиц программирования, разложенных на столе, почти собранный кустарно, как описывалось в учебнике, громоздкий, доисторический, сборный дизилятор Чернова.
– Растюнился?
– Кто? – спросил парнишка.
– Дизилятор, – ответил Вадька и взял блок в руки.
Парнишка стремительно обернулся и взглянул на него.
– Ты чего хватаешь?
– А что, нельзя?
– Займись чем-нибудь другим. Тебе делать нечего?
– А ты меня учить надумал?
– Я тебя здесь раньше не видел, – с сомнением сказал парнишка.
– А я здесь раньше и не был. – Вадьку все больше охватывало раздражение.
– Слушай, валил бы ты отсюда, – как-то устало сказал парнишка. – У меня правда времени нет. И что вы все сюда лезете?
– Вали да вали, сговорились вы, что ли? – почти закричал Вадька. – Строите из себя изобретателей, ученых. А толку-то? И корабли уже на Марс летают, и ваших вонючих автомобилей давно нет, и компьютеры уже такие, что вам и не снились. Понаставили тут гробов, – он махнул рукой в сторону столов, – музейная рухлядь…
– Ты чего? – удивленно поглядел на него парнишка.
– Да ничего! С вами по-человечески не поговоришь.
– Пойми, мне и вправду некогда, через полчаса на автобус бежать, к бабушке надо съездить, а со схемой не ладится. Ночью одна мысль пришла, хотел проверить, да ты тут налетел.
– Налетел, налетел, – остывая, пробурчал Вадька, – я же по-человечески хотел, а со мной и разговаривать никто не желает.
– Ты бы после обеда приходил, у меня тут отец с кружковцами занимается. Слушай, – уже несколько заинтересованно спросил парнишка, – а чего ты там про корабли, про машины плел?
– Ничего я не плел. Просто для вас я из будущего времени. Это ты можешь понять?
– Могу, – спокойно сказал парнишка, – а как тебя зовут?
