«Господи, спаси и сохрани!» – испуганно взмолилась Землероева. Путешествие и так казалось жутким, теперь же, когда девушка поняла, что оказалась в обществе чрезвычайно предусмотрительного душегуба, жуть выступила в полный рост!
«Спаси и сохрани!! Выживу – сто свечек Божьей Матери поставлю!!»
Зураб не отрывал взгляд от бокового зеркальца и был очень-очень сосредоточенным. Он приказал Евдокии свернуть в переулок, от которого по прямой через дворы до брежневки не более трех минут быстрого хода, и указал на припаркованный «фольксваген-туарег» с дымком под задним бампером:
– Стой! Остановись рядом с этой тачкой!
От неожиданности и на нервах Дуся слишком резко нажала на педаль тормоза, «лексус» развернуло, и крупная машина полностью перегородила переулок, запруженный ночевавшими на обочинах автомобилями.
– Выходим! Быстро!
Зураб схватил Евдокию за ворот шубки и буквально выдернул на улицу вслед за собой. За шкирку подтащил ее к «фольксвагену» и пихнул к водительской дверце.
Когда усадил заложницу за руль и плюхнулся рядом, то скорчился от боли. И зашипел, как змей:
– Трогай, трогай! Въедешь в сугроб – завалю на хрен!!
Угрозы плавному вождению способствовали мало, но жить хотелось. Евдокия вцепилась побелевшими пальцами в руль, почти не дыша, под мысленным рефреном «мамочки, мамочки, мамочки!» вывела «фольксваген» на дорогу… Поехала.
Ее похититель корчился от боли, но нож держал у живота заложницы и о погоне помнил: сипел, стонал, а в зеркальце поглядывал.
Дуся тоже о ней помнила. И видела, как в перегородивший проезжую часть «лексус» уперлась БМВ. Вероятно, кто-то из приятелей Димона отправился в погоню на машине бригадира.
Иван, увидевший то же самое, хмыкнул:
– Так и знал, уркам нельзя верить. – Немного распрямился, победно поглядел на бледно-зеленую Дусю. – Ну что? Не ожидала такого поворота, да?
У Евдокии получилось лишь кивнуть. Она и впрямь не ожидала, уговаривала себя, что они с Иваном практически союзники, совместно из одного дерьма выпутываются.
– Прости, – внезапно произнес убийца. – Обиделась, да?.. Извини, Дуся, у меня не было иного выхода. Я должен исчезнуть ото всех. Ты понимаешь?
Землероева, прокашлявшись, сказала:
– Да.
Переходы от угроз к извинениям звучали неожиданно и совсем не ободряли. Умом Дуся понимала, что Иван действует в предложенных обстоятельствах – на уговоры-объяснения нет времени, угрозы подействуют быстрее, а человек в бегах никому не доверяет… Но все же «Завалю на хрен!» прозвучало уже чересчур для безумно перепуганной девчонки.
Иван тяжело поворочался на сиденье, накинул ремень безопасности и дал приказ:
– Курс на Ярославское шоссе, подруга. Выедем из города – скажу, куда дальше.
Боль понемногу отступала. Полуприкрыв глаза, Зураб наблюдал за дорогой, искоса поглядывал на девушку, послушно выводящую автомобиль из города. И видел, что ищейка несколько расслабилась. Мозги наверняка включила, представила, как бы сама действовала в подобных обстоятельствах. И вероятно, поняла, что в данном случае применимы только резкие, жесткие и неожиданные действия. Контрмеры, проще говоря.
Зураб немного развернулся к сыщице и тихо произнес:
– Ну что… простила? Мир?
Евдокия не ответила, не отвлеклась от дороги.
– Ты пойми, – увещевательно продолжил киллер, – я не мог иначе. Если б начал рассусоливать, твои б не дали нам уйти. Я должен был заставить тебя моментально слушаться каждого приказа. – И виновато добавил: – Напугал, да?.. Прости. Я не хотел тебя обидеть или напугать, Евдокия, но так было нужно. Необходимо.
– У тебя хорошо получилось, – глядя вперед, заговорила Дуся. – Обидеть и напугать.
– Мне еще раз извиниться? Остановишь машину, я на колени встану? – Зураб умел притвориться ласковым с заложниками. Применяя кнут и пряник, быстрее добивался понимания у обнадеженной жертвы.
– Остановлю. Мне, кстати, нужно.
Евдокия мечтала хотя бы на несколько минут выйти из-за руля и спину разогнуть! От напряжения последних часов позвоночник гудел, как столб под высоковольтными проводами!
Но намекала на проблему совсем иного свойства.
– Очень-очень нужно? – смущенно поинтересовался Ваня. – Потерпи еще немного, выедем из области, съедем с трассы, остановимся. – Мужчина сел прямо, поморщился от легкого движения – боль отступила, но еще напоминала о себе.
Евдокия покосилась на пассажира.
– У тебя пах отбит, да?
Зураб замер, установил слегка остекленевший взгляд в одну точку.
Незначительным, даже чуть сочувственным вопросом, Евдокия подписала себе смертный приговор.
Киллер уже понимал, что воленс-неволенс ему придется обращаться к доктору: удар напарника нанес серьезные повреждения гениталиям, увечье без последствий не останется. Запустишь ситуацию – перестанешь быть мужчиной, и это в лучшем случае.
Но пока ищейка не определилась с травмой киллера, тот надеялся, что никто не станет стремительно разыскивать в больницах неподалеку от Москвы мужика с синими яйцами.
Теперь же – все. Повреждения определены, и ниточка для розысков – дана. Ищейку надо убирать.
И виновата в этом приговоре девочка сама. Зураб пока еще собирался придерживаться легенды, по которой он невольник обстоятельств, а не зверь. Если с Дусей обойтись по-доброму, она даст показания в пользу «бедолаги Вани»… Плохо, конечно, что составит точный фоторобот – как-никак несколько часов рядом провела. Мысленно сбреет жидкую поросль усов и бороденки и нарисует грамотно лицо. Ищейка Дуся опытная.
Но фоторобот – ерунда. Зураб уже решил, что не останется в России, уйдет через Эстонию в Европу (в Пярну есть надежный человечек). Зимой, когда у населения лица шарфами наполовину замотаны, пройти мимо обычных патрулей довольно просто. Зураб блондин с пшеничными бровями, на них, проверено, любая краска ляжет.
…Киллер не ответил на вопрос Евдокии, достал из кармана куртки мобильный телефон и нажал на вызов. Сигналы улетели в пустоту, но сыщица о том не знала.
– Леночка, это я, – заговорил убийца с «абонентом». – Прости, что разбудил… Да… Да… У меня все в порядке. Я еду к тебе. Ты не могла бы, дорогая, подъехать на наше место?.. Да, сейчас. Я буду там через сорок минут, дождусь тебя. Целую.
Нежнейшее прощание. Рассчитанное на единственную слушательницу.
Зураб потискал телефон в руках и обратился к жертве:
– Евдокия. Я понимаю, что не вызываю у тебя симпатии и даже сочувствия… Но все же могу я тебя попросить? – Водительница пожала плечами, мол, проси. И Зубарев смущенно продолжил: – Я не могу вести машину… Дорога заметенная, скользкая, меня при любом движении боль скручивает…
